Наверное, не существует такого подростка, который не отзывался в негативном ключе о своей внешности. Все мы в этот период находили у себя всякого рода изъяны, надуманные или гипертрофированные. Но, взрослея, избавлялись от этих навязчивых мыслей.
Однако существуют люди, у которых озабоченность внешностью принимает доминирующую позицию, овладевает поведением. В психологии подобное явление получило название дисморфофобии. С нею сталкивался каждый человек прямым или косвенным образом.
Что это такое
Дисморфофобия (на английский манер BDD) – это, в научном понимании, патологическое состояние, когда индивид чрезвычайно недоволен своей внешностью, выдумывает несуществующие дефекты или определенную особенность собственного тела преувеличивает, «обвиняя» в уродстве.
Специалисты утверждают, что дисморфофобия обычно идет рука об руку с другими расстройствами: обсессивно-компульсивным, тревожными, ипохондрическими, шизотипическим, шизофренией, психопатиями.
BDD имеет множество синонимов: психоз безобразной внешности, паранойя уродства, дисморфическая тревога, бредовые идеи телесного безобразия, асимметричности и деформации.
Дисморфофобию также называют синдромами:
- Квазимодо – в честь главного героя романа Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери», горбатого звонаря, чье тело с головы до пят было искажено, а левый глаз обрамляла большущая бородавка. Когда женщина, которой подкинули младенца, увидела его, то едва не лишилась рассудка;
- Сирано де Бержерака – исторической личности, ставшей литературным персонажем. Он имел огромный нос, благодаря которому его имя стало нарицательным и обозначало всех людей с большим носом. Стесняясь такой особенности, Бержерак так и не решился признаться в любви своей возлюбленной;
- Ван Гога – желанием нанести себе увечье или требованием произвести на себе хирургическую операцию.
Признаки расстройства
Главным признаком BDD является недовольство своей внешностью. Под раздачу попадают любые части тела. Чаще всего это кожа, лицо, пропорции тела и лишний вес, волосы, ноги, живот. Больные находят у себя вымышленный недостаток или утрируют особенности тела: маленькая грудь, горбатый, огромный нос, кривой рот, лупоглазость.
Банальный пример: девушка с объективно хорошей фигурой считает себя «жирной коровой», безобразной, бесформенной.
Самокритичность – довольно неплохая вещь, зависть – естественная и неотъемлемая у любой личности. У дисморфофобов критичность по отношению к себе развита чрезмерно, выходя за грани дозволенного. Они просто считают себя уродами, не имеющими права на полноценную жизнь, сравнивают себя с другими людьми или публичными личностями, жалуясь и сокрушаясь, почему не могут иметь такую же «нормальную» внешность.
Вымышленный дефект овладевает жизнью больного. Он постоянно думает, как скрыть его от окружающих. Например, «полноту» маскирует балахонной одеждой, родинки на шее прикрывает шарфом. Чтобы скрыть лобные морщины, надевает кепку или отращивает челку, незначительные изъяны кожи закрывает тонной косметики.
Поведение дисморфофоба характеризуется определенными нюансами:
- много времени тратит на разглядывание себя в зеркале. Вне дома рассматривает собственное отражение в любых зеркальных поверхностях – витринах магазинов, оконных стеклах;
- отказывается смотреться в зеркало. Убирает все зеркальные поверхности из собственного пространства. Если их случайно обнаруживает, то под напором эмоций способны разбить;
- избегает фотографироваться. В его арсенале имеется всего несколько фото с личным изображением. Говорит, что плохо получаются на фото. Находит любую причину, чтобы избежать попадания в кадр. На самом деле, катастрофически боится, что его «уродство» будет зафиксировано;
- интересуется информацией о пластической хирургии, косметических процедурах, диетическом питании;
- перед выходом из дома тратит много времени на сборы, тщательно оттачивают образ, чтобы «изъян» случайно не засекли посторонние;
- фанатично увлекается спортом;
- в общении с близкими систематически поднимает вопрос своего дефекта. Заставляет говорить, что он уродлив, доводя дело до скандала;
- в определенный момент перестает выходить из дома или показывается на улице в малолюдное время, например, днем, когда основная масса людей на работе или ночью – темно, никто не увидит;
- мысли о дефекте рождают навязчивые действия – ощупывание лица, волос, своеобразное положение тела;
- формирует экстравагантный образ, чтобы отвлечь внимание от недостатка.
Как изменится ваша жизнь, когда вы начнете любить себя
Преодоление ненависти к себе — это больше, чем просто стабильное существование. На протяжении многих лет этот язвительный, осуждающий и безжалостный голос в вашей голове мог убедить вас, что ненависть к себе — единственный способ защитить себя от мира и наоборот.
Но вы не понимаете, что ненависть к себе создает непреодолимый барьер между тем, кем вы себя воспринимаете, и тем, кем вы являетесь на самом деле.
Разрушая эти барьеры, вы лучше понимаете свои сильные и слабые стороны и приобретаете более здоровый взгляд на отношения.
Вот почему стоит преодолеть ненависть к себе:
- Вы начнете выходить из коробки.
- Вы больше не будете чувствовать необходимость искать одобрения у других.
- Вы будете знать, как устанавливать здоровые и респектабельные границы с другими людьми.
- Вы почувствуете больше контроля над своим счастьем.
- Вы станете более независимыми.
- Вам больше не нужно будет заполнять пустоту и тишину с другими людьми.
Работайте над преодолением ненависти к себе не потому, что это то, что вы должны делать, а потому, что это то, чего вы заслуживаете. Вы живете в то время, когда все возможно с тяжелой работой и решительностью. Не упускайте жизнь и весь свой потенциал, слушая голос, говорящий вам, что вы неправы.
Вы не враг самому себе. Ваши недостатки и недостатки не составляют вашу ценность как человека.
Как только вы отключите голос, который мысленно сдерживает вас, вы удивитесь, насколько далеко вы сможете зайти.
Контакт с окружающим миром
Ощущение собственной неполноценности, ущербности отражается на настроении, мировосприятии больного, взаимоотношениях с окружающими. Дисморфофоб, как правило, находится в подавленном состоянии, неразговорчив, тревожен, проявляет некоторую нервозность.
Люди с BDD стесняются надуманного изъяна. Появляясь в людном месте, думают, что внимание окружающих направлено исключительно на них. Из-за этого больные стараются ограничивать контакты. Посторонние люди не подозревают о наличии расстройства у человека, поэтому воспринимают его как заносчивого или нелюдимого, закрытого, порой странного, называют снобом или бунтарем.
Девочка, чтобы спрятать «страшную рожу», пришла в школу с пакетом на голове. Учитель, естественно, понял ее неправильно. Решил, что она хочет сорвать урок и выгнал из класса.
Дисморфофобам сложно выстраивать взаимоотношения с людьми: заводить друзей, завязывать романтические отношения. Из-за постоянной концентрации на недостатке появляется рассеянность внимания, утрата самоконтроля. Снижается успеваемость, падает работоспособность.
Постоянные спутники больных дисморфофобией – депрессия, низкая самооценка, панические атаки, тревожность. Нередко они страдают зависимостями: алкогольной, наркотической.
Постоянное нервное напряжение, негативные эмоции, тревога изматывают больного. Не выдерживая напора, больной прибегает к попыткам самоубийства. Суицид при BDD – частое, закономерное явление.
Стремление к идеалу
Опасность представляют попытки самостоятельно принять меры по устранению мнимого дефекта. Люди, страдающие «от избыточной массы тела», садятся на диеты. Вместо рационального диетического режима выбирают изматывающие, быстродействующие методы. Результатом становится анорексия или булимия.
Увлечение спортом приводит к спортивной аддикции. Стремящиеся получить идеальное тело люди злоупотребляют физическими нагрузками, доводят себя до состояния, когда спорт превращается в наркотик. Пропуская тренировку, нервничают, переживают, что обрастут жиром. Проблема в том, что самые интенсивные тренировки не вызывают у них чувство удовлетворения, ведь постоянно находится часть тела, которую нужно отточить.
Дисморфофобия, помимо желания убрать лишний вес, может сопровождаться убежденностью в излишней худобе. Тогда спортивная зависимость выражается стремлением нарастить мышечную массу. Больные увлекаются бесконтрольным употреблением спортивного питания, вставляют в мышцы имплантаты.
Особое внимание уделяется пластической хирургии. Дисморфофобы увлеченно разыскивают информацию о клиниках пластической хирургии, о ее методах, начинают копить средства на операцию. Но часто им отказывают в проведении операции в связи с отсутствием показаний. Если хирургическое вмешательство было произведено, то больные часто остаются недовольны его исходом. По их мнению, дефект устранен не полностью и все равно остается заметным. Если же изъян удается скорректировать, то находится новый.
Если больных занимает не пластика, тогда косметические процедуры: уколы красоты, подтяжка лица, коррекция бровей, ресниц в преувеличенном количестве.
Крайней точкой становится попытка самолечения. Нередко дисморфофобию так и называют «синдром Ван Гога» (об этом было сказано выше). Однако здесь речь уже идет о дисморфомании, когда идеи о дефекте приобретают сверхценный характер, достигая уровня бреда.
Так вот, Ван Гог отрезал себе ухо с помощью опасной бритвы. Завернув его в газетку, пошел в бордель предъявить улику знакомой проститутке и снять напряжение. Такую историю поведал полицию его друг, художник Гоген. То, что произошло с Ван Гогом, называют дисморфоманическим бредом. Он становится проявлением другого психического расстройства, доминирующего над личностью. В случае с Ван Гогом это могла быть шизофрения или эпилептический психоз – достоверно неизвестно.
Убежденность о своем уродстве настолько ужасает, что требует немедленного избавления от дефекта. И в данном случае все методы хороши: ампутации, прижигания, иссечения «испорченных» органов. Желание действует как импульс. Больной в один момент членовредительствует, не задумываясь, как будто неведомая сила подталкивает его. Никами уговорами его остановить невозможно.
Повелевающие (императивные) галлюцинации при дисморфомании также способны заставить больного совершить над собой подобную экзекуцию.
Жертвенность и угасшие чувства как причины ненависти
Еще одна причина того, что отношения заканчиваются ненавистью — это добровольная роль жертвы. Когда вы ради мужчины во всем себя ущемляли, боялись сделать что-то не так, жили этим человеком, а он не оценил. Пережить разрыв спокойно в такой ситуации довольно трудно. Это выглядит как крах всей жизни. Если мужчина сам ущемлял вашу свободу, не давал дышать в браке, то это другое. Здесь обычно после расставания наступает облегчение, приходит равнодушие. Контроль, как с женской стороны, так и с мужской — это вопрос недоверия в отношениях. Поэтому рано или поздно они дадут трещину.
Врагами расстаются и те, кто давно воюет. Часто муж и жена живут ради детей, а сами уже не выносят друг друга, настолько они озлобленные, уставшие, чужие. Итогом таких отношений также становится разрыв. А ненависть прогрессирует, такова психология развода. Потому что начинаются новые проблемы и стычки — чего стоит один дележ имущества, например.
Но ненависть к другим людям, даже если они не вызывают иных чувств, означает неравнодушие к ним. Что-то человека задевает, боль не прожита. Это и перекладывание ответственности на бывшего, мол ненавижу его, разрушил отношения, это он во всем виноват. Но так не бывает. Виноваты оба. Если ненависть, наоборот, со стороны мужчины к женщине, дело тоже обычно в психологии. Либо в самой причине разрыва. В любом случае, от ненависти нужно уходить, в психологии она не зря считается деструктивным чувством. Ее разрушительная энергия не дает спокойно жить, делает человека нервным, недоверчивым, агрессивным.
Разрушать себя каждый день негативом — настоящее вредительство. При этом объект ненависти здесь страдает меньше всего. Часто мужчине все равно, что вы его презираете. Особенно когда он уже оправился от расставания, живет с другой женщиной. Бывшие партнеры вообще могут по разному воспринимать развод.\
Факторы развития и истинные причины расстройства
Выдвигается множество теорий развития дисморфофобии. Например, считается, что существует определенная комбинация генов, отвечающая за развитие ряда расстройств, в том числе BDD. Другие факторы – нарушение нейромедиаторного обмена, аномалии отдельных участков мозга. Даже существует гипотеза, объясняющая формирование расстройства в результате искажения зрительного восприятия.
Однако главная роль в развитии патологии отводится модели воспитания. Родительская любовь должна быть безусловной. Она предполагает принятие ребенка таким, каков он есть, с его достоинствами и недостатками.
Редко встречаются дети, с самого маленького возраста недовольные своей внешностью. Они любимы близкими, окружены заботой и вниманием. В таких условиях малышу и в голову не придет выдумывать себе несуществующие уродства. Взрослея, ребенок, конечно, нуждается в критике, но в КОНСТРУКТИВНОЙ. Это необходимо для формирования адекватной модели мира и соответствующего поведения, правильного самовосприятия.
Проблемы начинаются, когда нарушаются принципы воспитания. Например, родители систематически кричат на ребенка, обзывая нелестными выражениями. Или мама, непонятно почему, давит на девочку: да, ты у меня не красавица, и ножки кривоваты. Но ничего, я тебя любую люблю. В итоге из девочки вырастает девушка, уверенная в том, что ее тело дефективное. Она носит юбки в пол, бесформенные балахоны, стесняется общаться с людьми, заводить знакомства. Такая девушка считает, что недостойна любви, восхищения, никогда не выйдет замуж – конечно, кто ж на такую уродину обратит внимание.
К особенностям воспитания, предположительно способным стать основой для формирования BDD, относят:
- перфекционизм и отметание родителями права на ошибку;
- грубое, пренебрежительное отношение к ребенку. Пример: девочка в раннем возрасте лишилась родителей. Проживала со старшей сестрой, у которой на тот момент была своя семья. Девочка выполняла всю работу по дому, при этом редко слыша в свой адрес слова одобрения. Жила на правах домработницы. Очень любила племянников, ухаживала и за ними. Считала себя уродом, не имеющим возможности создать собственную семью. Была уверена, что имеет физические недостатки, отпугивающие людей, поэтому лишала себя возможности устроиться на работу. С людьми общение резко ограничивала. Выходя из дома, куталась в широкий платок;
- холодность родителей, малая эмоциональность даже при доброжелательном отношении. Например, у родителя существует эмоциональный барьер. Он не может похвалить объективно ребенка за реальные успехи, просто сделать комплимент, фиксировать внимание не на недостатках, а достоинствах ребенка. Помочь ему не заострять внимание на своих недостатках, если таковые имеются, принимать себя таким, каков есть.
Издержки воспитания зарождают у ребенка такие черты характера как мнительность, неуверенность в себе, перфекционизм, как заключительный штрих – низкую самооценку. Такие дети подвержены влиянию чужого мнения. Поэтому очень часто дисморфофобия развивается под воздействием неуместной реплики со стороны, критики и издевательств сверстников.
С другой стороны, немало детей, которые даже под резким негативным натиском, порой жестоким, не теряют себя, игнорируют чужое мнение. И уж, конечно, не ищут в себе мнимые недостатки. Это люди с адекватной самооценкой и реальным отношением к жизни.
В наших достижениях
Оставленные мечты, таланты, зарытые в землю.
«Из-за того, что мы недостаточно себя любим, нам трудно добиваться своих целей: мы не принимаем всерьез свои мечты, не осмеливаемся исполнять свои желания, мы просто не даем себе такой возможности», — отмечает Шарль Ройзман.
Мы вечно откладываем на потом ту жизнь, которую хотели бы вести: мы не чувствуем себя ни достойными счастья, ни способными на него.
И тогда мы либо себя утешаем, либо занимаемся самосаботажем. И при этом так никогда и не реализуем свой недооцененный потенциал. Скука и ощущение, что мы живем не своей жизнью, — вот верные признаки ненависти к себе, которую мы не признаем. Чтобы смириться со своими разочарованиями, мы убеждаем себя, что в жизни никто никогда не делает того, что хочет.
Опасность подросткового возраста
Дисморфофобия в большей степени характерна для подростков. К этому существует достаточно много предпосылок. Это, в первую очередь, гормональные изменения и физические, непривычные ощущения собственного тела. Следующий фактор – интеллектуальное развитие, также претерпевающее изменения. У подростков меняется способ мышления и восприятия. Индивидуальное сознание замещается общественным, что сказывается на таких важных аспектах, как определение социальной роли, самооценке.
Подросток плохо понимает и анализирует свои изменения. П.Б. Ганнушкин говорил, что эти сдвиги делают подростка неуклюжим, но одновременно дают ощущение растущей силы и чувства острого недовольства собой.
Показательно данную проблему выразил Л.Н. Толстой в трилогии «Детство», «Отрочество», «Юность». Период отрочества он описывает так: «стыдлив я был от природы. Но убежденность в собственном уродстве преувеличивала мою стыдливость. Я убежден в том, что разительное влияние на человека оказывает его наружность. А точнее, его уверенность в своей привлекательности или непривлекательности».
В подростковом возрасте выделять отдельные недостатки в собственной внешности – дело обычное. Но, в отличие от дисморфофобов, здоровые подростки не делают данную проблему центром своего естества. В итоге она уходит сама собой по мере взросления ребенка.
Лечение
Многие люди, страдающие дисморфофобией, относятся критически к своему состоянию, но самостоятельно справиться с ним не могут. Мешает этому непреодолимый страх, охватывающий больного, хотя тот прекрасно осознает его бессмысленность.
Чтобы понять, нужна ли человеку помощь со стороны, и чтобы помочь себе разобраться в собственных ощущениях, больной может пройти тест на дисморфофобическое расстройство. Такой можно найти в интернете – он находится в свободном доступе.
Лечением патологии занимается врач-психиатр. Положительное воздействие оказывает на пациента прием психотропных препаратов, в частности, антидепрессантов, а также когнитивно-поведенческая психотерапия.
Очень важным аспектом, который обязательно стоит учитывать при терапии, является наличие другого расстройства. Тогда дисморфофобия становится только синдромом в рамках данной психопатологии. В первую очередь проводят лечение основного расстройства. И только затем, если BDD не проходит в рамках терапии основного заболевания, приступают к его ликвидации.
Ненависть к себе — и никаких компромиссов. Как живут люди с пограничным расстройством личности
Пограничное расстройство личности (ПРЛ) считается одним из наиболее сложных для лечения психических расстройств.
Международная классификация болезней выделяет следующие симптомы ПРЛ:
- расстройство самовосприятия, целей и внутренних устремлений;
- хроническое ощущение пустоты;
- склонность вовлекаться в напряженные и нестабильные межличностные отношения
- саморазрушающее поведение, включая суицидальные жесты и попытки.
Звучит невесело, правда? Расстройство лечится с трудом, основным средством выступает психотерапия.
Мы пообщались с двумя девушками, которым был поставлен диагноз, о том, как они живут с ПРЛ, и спросили врача-психотерапевта, как помочь таким людям.
Люба, 26 лет, IT-специалист, Германия
— Как ты себя чувствуешь сейчас?
— Мое состояние сложно описать одним словом. Вообще, у меня не одно ментальное заболевание. С пограничным расстройством личности и анорексией есть проблемы, в остальном я стабильна — спасибо лекарствам и психотерапии.
— Перед беседой я попросил тебя выразить суть ПРЛ одним словосочетанием. Твой ответ — невозможность выстроить отношения. Как это проявляется?
— Я не могу быть стабильной в любых отношениях: в романтических, в дружеских, в рабочих. Я не могу видеть все в адекватном свете, потому что вижу только черное и белое. Либо все отлично, либо все очень плохо, и меняется это мгновенно. Если сегодня я идеализирую человека и у меня развивается нездоровая зависимость от него, то завтра это может пройти по щелчку пальцев, из-за ерунды: не то сказал, что-то не так сделал — и сразу стал врагом номер один. Или становится резко скучно. Проходит первая влюбленность, и когда у всех начинаются нормальные отношения — у меня они заканчиваются.
— Погоня за страстями — это такой способ скорректировать эмоциональную нестабильность?
— Нет, скорее, эмоции для нас — как наркотики. Люди с ПРЛ часто употребляют алкоголь и наркотики, часто зависимы от адреналина и прочих аддиктивных вещей — нам хочется заполнить себя какими-то эмоциями, но не потому, что ты нестабилен, а потому, что этих эмоций у тебя нет. Ты чувствуешь пустоту внутри и пихаешь туда всякое: разных людей, какие-то занятия, алкоголь и т. п.
— Какой вид терапии ты проходишь, чтобы адаптироваться к ПРЛ?
— Сейчас я меняю психотерапевта. Меняю когнитивно-поведенческую психотерапию на эмоциональный подтип когнитивно-поведенческой терапии, то есть буду учиться именно работе с эмоциями.
— Есть ли в Германии стигматизация психически больных? Как относятся твои знакомые, когда узнают, что у тебя расстройство?
— В Германии никакой стигматизации нет, но и мои русские коллеги тоже знают об этом и относятся лояльно.
Я вообще фанат борьбы со стигматизацией. Я не стесняясь рассказываю о том, что у меня есть ментальные заболевания, все мои коллеги и друзья это знают. На конференциях внутри компании я читаю доклады о ментальных заболеваниях, стараюсь просвещать как можно больше людей. В частности, поэтому я и даю это интервью, чтобы снять стигму заболевания. Я хочу, чтобы люди, которые знают меня как успешного человека, или не знают, но в принципе понимают, что я успешный человек — работаю в крупной фирме, получаю хорошие деньги, живу в отдельной квартире, — осознали: люди с ментальными заболеваниями могут добиться многого, это не конец жизни.
— Что будет сложным в отношениях для партнера человека с ПРЛ?
— Говорю без прикрас: сложно будет все: от бытовых мелочей до отношений в целом. Мне трудно говорить на эту тему, так как у меня не было успешных долгосрочных отношений, кроме единственных, и это были отношения с нарциссом, которые длились 2,5 года. Человек с нарциссическим расстройством личности всегда притягивается к человеку с ПРЛ. Наши расстройства очень гармонично дополняли друг друга. И к сожалению, мучали нас обоих. Но как факт, это был самый долгий союз. Со здоровыми людьми у меня так не получалось никогда. Поэтому здесь никаких советов я дать не могу и, если честно, хотела бы получить их сама.
— Один из симптомов — это расстройство идентичности. Как оно ощущается?
— Ощущается, что у тебя нет личности, нет своих привычек. До 25 лет я даже не знала, что я люблю есть. Живя с каким-либо человеком, я подстраивалась под его пищевые привычки и режим дня. Если я живу с совой, то ложусь и встаю, как сова, и наоборот. Сейчас я живу одна, и мне очень тяжело. Часто бывает, что я не могу себя ничем занять. Начинается паника, потому я не могу быть одна, наедине с собой мне просто плохо. В связи с этим у меня много друзей и знакомых, с которыми я провожу время.
— Ты пытаешься заполнить себя другими людьми?
— Не другими людьми, а частями личностей других. Ты просто не имеешь собственной личности и отрываешь кусочки ото всех. Поэтому я часто подстраиваюсь под людей, веду себя так, чтобы им было приятно. По сути, это неосознанные манипуляции. Сейчас я много работаю с психотерапевтом и лучше понимаю, когда манипулирую. И останавливаю это.
— Можешь ли ты найти положительные стороны у ПРЛ?
— Нет (смеется). Однозначно нет в этом ничего хорошего. Все думают, что это так здорово, потому что ты такой весь эксцентричный и необычный. Но это ужасно и заставляет тебя страдать. И видя, как из-за тебя страдают другие, страдаешь еще больше. Жить с ПРЛ можно, но это тяжело. Обязательно нужна психотерапия. Медикаменты здесь не помогают, разве что успокоят в моменты обострений.
Аня (имя изменено), 22 года, Россия
— Каково твое ментальное состояние на данный момент?
— Сейчас состояние подвешенное. Тревожность берет свое. Но удается порой смотреть «извне», тогда дела выглядят не такими уж плохими.
— Ты боишься стигматизации, сталкивалась с ней?
— Да. С детства я чувствовала отчужденность. Свою импульсивность и внезапную агрессию я до сих пор не принимаю, но выросла я в постоянном чувстве вины. Когда я откровенна с людьми и делюсь своими переживаниями, то оказываюсь для них мягкотелой, ленивой, будто сама что-то себе выдумала, чтобы вызвать жалость. Так выглядит со стороны, и это вызывает еще большую ненависть к себе.
— Когда ты осознала, что что-то не в порядке? Как поставили официальный диагноз?
— После школы. До того был мрачный период: я не знала, куда себя деть, искала опасность намеренно, связывалась с плохими людьми, гуляла по ночам одна — лишь бы со мной что-то случилось. Я была просто потерянной.
Но однажды я попала на лекцию «Феномен суицида в философии и психологии», которую читал практикующий психотерапевт. Тема была близка мне. Я часто думала о суициде во время обострений. После лекции решилась подойти к врачу, но подобрать нужных слов не смогла — заплакала, однако при этом чувствовала, что именно этот человек знает, что со мной происходит. Он все понял и протянул мне визитку, попросив непременно с ним связаться. Меня расположила его отзывчивость.
Записаться на прием к нему сразу не получилось — плотный график. Я, полная чувства стыда за себя и ненависти к себе, пошла к другому «специалисту». В первый же прием он указал мне на то, как я, по его словам, неподобающе себя веду, и в целом был высокомерен. Я не была тогда удивлена, потому что уже привыкла быть виноватой. Но сейчас меня дико злит, что такие люди усугубляют положение с трудом решившихся на откровенность пациентов. Я не говорю сейчас о его навыках как специалиста, потому что диагноз поставил мне именно он, но эмоциональное давление здесь недопустимо. Диагноз помог мне более внимательно относиться к своему состоянию.
— Как твое расстройство сказывается на общении с людьми?
— О, я из тех тихих «пограничников», у которых все переживания — внутри. С виду я приветливая и дружелюбная, все привыкли видеть меня веселой. От этого мне еще тяжелее, но страх быть в одиночестве приводит к полной растерянности. Я будто никто, если никого нет рядом, при этом неважно, кто этот «кто-то»: он может быть совсем не близок мне. Поэтому в моем кругу много приятелей, друг на друга не похожих. И поэтому я позволяю пренебрежительно относиться к себе.
Мое эмоциональное состояние легко меняется. Утро может начаться с депрессивных мыслей, дальше я отвлекаюсь и нахожу радости, потом — в один миг — я впадаю в ярость, не управляю собой, веду себя вызывающе, громко, лезу на рожон.
Люди мне приятны, они вызывают у меня искренний интерес. На расстоянии я умею радоваться за них, принимаю всех такими, какие они есть. Этим людей я и привлекаю. Но если хочешь узнать меня лучше, то потребуется время, чтобы между нами возникло доверие. Потому что окружающих я по умолчанию вижу как обидчиков, додумываю за них гадости, крайне мнительна. И это тоже я в себе ненавижу.
— Занималась ли ты селфхармом?
— Аутоагрессия — тоже некоторая форма селфхарма. Еще были алкоголь, наркотики, намеренно деструктивный образ жизни, связи с людьми, которые мучают тебя. Я била себя по голове, била стены, чтобы наказать себя.
— Как ты адаптируешься? Проходишь терапию?
— В тяжелый период ходила к психотерапевту, он сказал, что мы будем просто разговаривать. Попутно я проходила тесты, отслеживала свое состояние, делилась сокровенным и находила поддержку, за что я ему очень благодарна. Он рекомендовал литературу по моей теме, и, изучив ее, я обрела надежду на выздоровление.
Сейчас я не хожу на прием, но уже знаю, как совладать с тем, что раньше вселяло ужас. Шаг за шагом я иду к преображению.
— Что для тебя главное в работе с ПРЛ?
— Умение отделять свои деструктивные ощущения от реальности. Понимание, что мое восприятие ограничено и часто наносит мне ущерб. Я только начала, еще многому предстоит учиться. Потому что различать это очень тяжело, такое не прочтешь в книжке и не поймешь: «О, вот оно как, теперь буду знать».
— Как ты поймешь, что выздоровела?
— Моменты, когда я ощущала себя собой, чувствовала подъем и энергию, для меня были наивысшим счастьем. Поэтому, когда я приму себя и буду проявлять себя свободно, я пойму, что справилась.
Комментарий специалиста:
Юрий Калмыков, врач-психотерапевт, кандидат медицинских наук
Пограничное расстройство личности не является приговором. Такое вообще редко можно сказать про ментальные заболевания, минимальную поддержку людям с ними предоставить всегда реально. Тут все зависит от тяжести расстройства: в легких случаях люди учатся жить с ним сами, адаптируются интуитивно или читая специальную литературу, оказывают самопомощь. В тяжелых же случаях не обойтись без вмешательства специалиста.
Главным конструктивным навыком для больных ПРЛ является умение видеть полутона жизни, видеть компромиссы, а не только крайности. Романтическому партнеру человека с ПРЛ можно посоветовать быть терпимее к личностным границам своего партнера. Важно не брать на себя роль специалиста, а просто быть рядом, особенно в тяжелые моменты.
