Депрессия. Это слово все чаще встречается в обиходе современного человека. Сегодня уже не стыдно говорить о ментальном здоровье и тем более заботиться о нем. По данным ВОЗ, за прошлый год в России 8 млн человек диагностировали депрессию. Наверняка, еще больше россиян не обращаются к специалисту, списывая свое состояние на усталость и стресс. Но чем опасно это расстройство и почему его нельзя игнорировать?
Журналист «КВ» обратилась с вопросами о депрессии к психологу Алие Мухутдиновой и пообщалась с девушкой, которой клинически поставили такой диагноз, чтобы выяснить, почему советы из разряда «возьми себя в руки» не помогают и чем может обернуться это психическое расстройство.
Что такое депрессия?
Депрессия — это не просто плохое настроение, а серьезное психическое расстройство, для которого свойственно стойкое уныние и потеря интереса к тому, что обычно доставляет удовольствие.
Часто плохое настроение люди расценивают как депрессию. Но у здорового человека настроение ухудшается по объективным причинам, например, неудача на работе или ссора с близким человеком, спустя какое-то время грусть отступает и человек возвращается к привычной жизни.
А вот если плохое настроение сопровождает человека в течение длительного времени, тогда уже можно говорить о наличии депрессии. К симптомам этого расстройства специалисты относят потерю интереса к тому, что раньше доставляло удовольствие, высокую тревожность, проблемы со сном и навязчивые мысли о смерти.
Фото: © kinopoisk.ru
С такими симптомами к врачу пришла и Марта [имя изменено] — героиня этой истории. На середине нашего с ней разговора я пожалела, что обратилась к ней и «заставила» пережить все тревоги вновь. Девушка рассказывала о своем состоянии и плакала, разрываемая той болью, которую когда-то испытывала.
Но на свои слезы сама Марта реагировала радостью, говорила о том, как же хорошо, что она плачет, потому что даже негативные эмоции для нее теперь дар.
Марте 25 лет, она красивая девушка, стройная и улыбчивая. Она с невероятной легкостью заводить новые знакомства и всегда найдет веселую компанию. Сейчас Марта живет в Москве и работает хореографом в пяти детских школах. Сложно догадаться, что когда-то внутри этого человека на протяжении пяти лет разворачивалась настоящая война с самим собой.
Предложите конструктивные подходы
Вместо того, чтобы говорить суицидентам «Подумай, какую боль принесет твоя смерть близким», попросите поразмыслить об альтернативных решениях, которые возможно не приходили ему в голову.
Постарайтесь выяснить, что остается, тем не менее, положительно значимым для человека. Что он все еще ценит. Отметьте признаки эмоционального оживления, когда речь заходит о «лучшем» времени в жизни, особенно следите за его глазами. И теперь, когда жизненная ситуация проанализирована, не возникла какая-то альтернатива?
«Жить не хотелось от слова совсем» – история Марты
Депрессия появлялась постепенно. Во времена студенчества у меня случился нервный срыв из-за предательства любимого человека, с этого все и началось. Пришли панические атаки, а с ними и страх вообще всего, неуверенность в себе была бонусом. По началу было просто страшно делать те вещи, в которых у меня когда-то возникали панические атаки, допустим, куда-то идти.
Потом стало хуже. Я просыпалась уже с тревогой, зная, что сегодня паническая атака обязательно случится. И она случалась — так работает психосоматика. Со временем атаки приобрели часовой формат, иногда они могли продолжаться два дня. В это время, ты не можешь ни есть, ни пить. Тебя контролирует твой страх, ты вообще собой не владеешь, просто существуешь и все, жить не хотелось от слова совсем.
Фото: © kinopoisk.ru
Самое коварное в этом состоянии, что у меня не было веры, что может быть по-другому, что все может наладиться. Так, за год я превратилась в человека в вакууме. Где бы я ни находилась — я не там, я не с этими людьми, я внутри своей головы. Сижу будто в огромной комнате и уговариваю себя не бояться.
Я помню, были у меня и дни, когда самочувствие было прекрасным, но это случалось раз в месяц. В такие моменты я просто ложилась на кровать, закрывала глаза и наслаждалась.
Со временем у меня пропал интерес ко всему. Я перестала себя уговаривать куда-то выйти, с кем-то разговаривать, куда-то поехать. Мысли, что всегда будет так или еще хуже, укоренились. Пропало любое желание жить. И мои панические атаки переросли в депрессию.
Единственное время, когда мне было по-настоящему хорошо — это сон. Во сне ты не думаешь, ты ничего не чувствуешь. Поэтому я постоянно хотела спать и спала — ночью, днем, в любое свободное время, чтобы только не чувствовать тревогу.
Мы не можем «выбрать радость» или «перестать думать об этом»
Иногда христиане говорят нам «выбрать радость» или сосредоточиться на ком-то, кроме нас самих. В этом есть доля правды: забота о других и умение взращивать радость являются важными частями здоровой жизни.
Но когда смерть кажется единственным выходом из внутренней камеры пыток, эти вещи не работают. Что еще хуже, они становятся способом маскировать боль. Вот как я могла участвовать в нескольких служениях и широко улыбаться, пока я желала смерти.
Сказать что-то вроде: «Мне так жаль, что ты причиняешь боль», и проводить время с людьми, которые борются, гораздо эффективнее, чем говорить им выбирать радость. Это позволяет им быть честными, что может спасти жизнь.
Болезненное безразличие и потеря друзей
Так я закончила вуз и начала работать детским хореографом. Однажды, мы поехали с детьми на конкурс в другой город. Мы проехали километров 50, и у меня началась паническая атака. Хочется выбежать, кричать, плакать. Это необъяснимо, это внутри тебя, и оно тебя убивает. Помню, я тогда позвонила родителям и сказала, что выйду сейчас на трассе и пусть они меня забирают. В таком состоянии можно бросить вообще все, важность не имеет никакого значения.
Тогда я поняла, что самое страшное — это не физическая боль или предательство, самое страшное — это безразличие. Тебе плевать, что ты наденешь, что поешь, куда пойдешь, сорвешь дедлайны или нет.
Фото: © kinopoisk.ru
Ты постоянно пытаешься зацепиться хоть за какую-то эмоцию, но плевать на все. Оттого ты напрочь теряешь смысл хоть в чем-то. Ты думаешь, даже если я буду на любимой работе, даже если я буду получать огромные деньги, даже если я буду суперзнаменитой, и что? А что дальше, а смысл-то какой?
От меня тогда отказались многие друзья. Если я всегда была человеком, который постоянно собирал компании, танцевал на вечеринках в центре танцпола и сглаживал все конфликты, то в состоянии депрессии я была бесполезная и тяжелая.
И даже в тот момент, когда я теряла друзей, я ничего не чувствовала. Мне это было неинтересно. Остались, конечно, близкие друзья, которые захотели разобраться что со мной. Сейчас я понимаю их ценность и значимость в моей жизни. Плюс все, что пережили мои родители, дает мне понять, как же они мне дороги.
Это не просто умственное и эмоциональное
Фраза «психическое заболевание» заставляет думать, что она просто существует в наших мыслях. Но это не так. WebMD(справочник по лекарствам) перечисляет как минимум 12 физических симптомов тяжелой депрессии. Хроническая боль развивается или ухудшается. Боль в груди, мигрени, проблемы с желудком и ослабленная иммунная система — некоторые общие симптомы.
Реальная усталость до костей, которая становится постоянным спутником; никакое количество сна или кофе не может избавить от этого. Когда люди говорят, что не могут встать с постели из-за депрессии, это то, о чем они говорят.
В тот день на пляже я рассказала своим коллегам о физическом состоянии депрессии. Каждая часть меня болела от сопротивления гравитации, как будто мои клетки хотели разрушиться в луже на земле. Моя кожа, как лосьон, сгорала словно от солнечного ожога, а горло болело от комка, застрявшего в нём. В какой-то момент у меня были серьезные проблемы с весом, потому что я не могла нормально питаться.
«Просто съесть шоколадку или позаниматься сексом не получится»
Благодаря маме, кстати, я и пошла к специалисту. Помню, однажды написала родителям: «Простите меня, пожалуйста, но я не хочу больше жить». Тогда меня забрали домой. Была такая тревога, что я ночью спала с родителями. Понимаете, мне 23 года, а я сплю с мамой.
Пару раз дома у меня были двухдневные панические атаки, и вот после одной из них, я пришла к маме, легла рядом и сказала: «Помоги мне». Помню, как мы лежали и плакали вдвоем, потому что ни одна из нас не знала, что делать, и тогда я сказала ей, что мне нужен врач.
Она начала узнавать, искать и нашла специалиста, который мне помог. Ты же думаешь в момент депрессии, что ты один такой, один это испытываешь. А врач говорит: «Да, я знаю, что это такое», даже от этого легче становится.
С психотерапевтом мы выяснили причину моей депрессии. В момент, когда меня предал любимый человек, все мои эмоции вылились в нервный срыв, с которого все началось. А обида, которую я затаила, сыграла со мной злую шутку в виде панических атак.
Фото: © kinopoisk.ru
Психолог или психотерапевт обязательно поможет, а советы «друзей» из разряда «возьми себя в руки» — нет. Дело ведь не в том, что ты не можешь взять себя в руки, депрессия — это болезнь. Взять себя в руки можно, когда ты расстроен или устал, а тут другое. Депрессия — это на уровне физиологии, в организме не вырабатывается серотонин [«гормон счастья»], поэтому съесть шоколадку, позаниматься сексом, посмотреть любимый фильм не поможет. Депрессию нужно лечить.
Ну «собраться» самому, конечно, тоже нужно. Если пустить все на самотек, то из этого не выбраться. Мой врач выписал мне транквилизаторы [препараты, снимающие чувство тревоги], но при этом объяснил, что пить таблетки нет смысла, если ты над собой не работаешь.
«Не хочу больше жить». Что сказать отчаявшемуся человеку?
Комарова Вера Леонидовна — психолог, сертифицированный специалист по семейным расстановкам : Не хочу больше жить – иногда эти слова срываются с уст необдуманно, когда человек расстроен, устал после тяжелого рабочего дня, что-то не по его желанию складывается, дети не слушаются… Другое дело, когда умер родной или близкий человек. А бывает ситуация, что человек действительно не хочет жить, например, он узнает про свою болезнь и у него выбор: что-то делать или сложить ручки и ничего не предпринимать. Ситуаций, когда человек задумывается о нежелании жить, множество. Когда человек говорит об этом родным, друзьям, соседям (кому считает нужным и важным), он ожидает моральной поддержки, хочет получить силы для жизни, просто выговориться, он ищет опоры в жизни. Те, к кому он обращается, иногда пугаются (тема смерти для многих страшна) и, наоборот, перестают с ним общаться, кто-то говорит, что «а вот я…» и далее следует инструкция по выживанию, годная только для того, кто её создал и привык ею пользоваться, но никак не тот, кто обратился. Человек зачастую не осознает, откуда идет это нежелание жить. То, что лежит на поверхности, не всегда является истинной причиной тяги в смерть. С этим поможет разобраться психолог. Причины – более глубинны. Люди, находящиеся рядом с человеком, который пребывает в тяжелом психологическом состоянии, могут тактично подсказать пути выхода из этого состояния, подсказав, что лучше обратиться к специалисту, чем пытаться, как в сказке, вытащить себя из того места, где оказался (из состояния тоски, отчаяния, безысходности). Или дать, например, ссылку на сайт, где есть толковые консультанты и профессиональный форум. Или дать телефоны психологов (нескольких, чтобы человек смог сделать выбор в этом несложном деле, тогда ему будет легче сделать выбор и между решением жить или умереть). Если человек решился и пришел на консультацию к психологу, можно с уверенностью сказать, что он хочет жить, у него есть мотивация, просто ему надо помочь разобраться в ситуации. Приведу некоторые примеры. Это может быть нежелание мириться со смертью близкого человека — «Я иду за тобой». Человек ухаживает за тяжелобольным и тратит очень много физических и моральных сил – «Лучше я, чем ты». Или многие чувствуют свою «вину» в смерти другого человека, самонадеянно полагая, что могут управлять человеческими судьбами. Иногда человек идентифицируется с умершим (или исключенным) членом рода (абортированный брат или сестра, трагически погибшая бабушка, родственник-наркоман и др.) и несет его судьбу, как бы напоминая, что тот человек имеет право на свое место в системе. Болезни, которые возникают у человека, важно принять, а не бороться с ними, игнорируя, проклиная, спрашивая, за что это мне. Всё это имеет начало в семейных историях. Прерванное движение любви от матери (и отца) к ребенку можно восстановить, чтобы человек смог получать поддержку и силы жить именно оттуда, откуда он взял самое главное – Жизнь — от мамы с папой. Системные семейные расстановки (по методу Б.Хеллингера) позволяют человеку разобраться в переплетениях истории семьи, рода. Логинов Константин Анатольевич, практический психолог, гештальт-терапевт, ассоциированный тренер ООП “Гештальт-подход”,сотрудник психологического центра “Здесь и теперь”, консультант портала www.psyforum.ru: Пугающую фразу “Я не хочу больше жить” мы можем услышать в разных ситуациях и по достаточно разным поводам. Скорее всего, услышав такое признание, многие из нас начнут активно уговаривать человека жить дальше. Для того, чтобы понять, насколько эта модель поведения конструктивна, ответим на три вопроса: кто это сказал, что на самом деле это значит и чего именно от вас ждут. Кто вам может сказать о своем нежелании жить? Трудно представить, что это человек на минутку подсевший к вам в троллейбусе. Скорее всего, это будет достаточно близкий и небезразличный вам человек, жизнь которого для вас что-то значит, а его потеря будет болезненна. Что вам хотят сказать и чего ждут? Если человек действительно не хочет жить – он просто делает что-то, чтобы прекратить свою жизнь, а не говорит с вами об этом. Поэтому подобная фраза несет в себе не столько информацию о намерениях, сколько скрытое обращение к вам. Сориентироваться помогут два критерия: оценка ситуации, в которой вы услышали эту фразу, и возникшие в ответ эмоции. Так, на похоронах друга, фраза его плачущей жены – “мне так тебя не хватает, что я не хочу больше жить” – вызовет сочувствие, жалость, печаль. А если в момент ссоры вы услышите: “Ты так испортил мне жизнь, что я не хочу больше жить” – у вас могут возникнуть совершенно другие чувства: злость, страх, вина, обида. Это два совершенно разных мотива: — Вам говорятят о высокой, почти непереносимой степени душевного напряжения; — Вами пытаются манипулировать. В первом варианте человек стакивается с каким-либо изменением своей реальности. Количество эмоций так велико, что становится трудно представить, что их можно пережить. В этом случае заявление о нежелании жить – это попытка сообщить о своем страдании: “Мне очень больно и сложно пережить случившееся”. Если вы понимаете, что вам сообщают о подобном эмоциональном напряжении, то одним из подходящих вариантов будет сочувствие и упоминание о том, что вы тоже сталкивались с похожими переживаниями, которые также были для вас сложны и потребовали время для проживания: “Я сочувствую тебе и понимаю, как тебе не просто. Когда я потерял своих родителей, мне казалось, что во мне образовалась дыра, в которую уходят все мои чувства. Мне потребовалось время на то, чтобы пережить эту утрату”. Второй мотив – это способ добиться определённого варианта развития событий. Вас пытаются шантажировать, обвинить и сделать ответственным за сложившееся положение дел: “Ты виноват в моих неудачах, поэтому делай, как я хочу, иначе будет хуже”. Сталкиваясь с подобным, важно соблюдать дистанцию, не стараясь слишком сочувствовать, успокаивать и заботиться. Важнее не брать на себя ответственность за жизнь другого человека, и предметно обозначать границы вашего совместного участия в сложившейся ситуации: “Я не могу отвечать за то, что ты можешь с собой сделать. Я признаю свою ответственность в том, что редко бывал с тобой искренен, но также думаю, что и ты не приложила достаточно усилий, чтобы мы смогли обсудить это раньше”. Каким бы соусом не было приправлено блюдо “я не хочу больше жить”, вы можете быть уверены – от вас хотят внимания и эмоциональной включенности. В западном мире смерть является пугающим событием, про которое говорят крайне редко и крайне аккуратно. Поэтому любое упоминание обречено на столкновение с сильными чувствами, грозит попаданием в ловушку страха и зависимости. Марчевская Елена Борисовна — психолог-консультант, член Профессиональной психотерапевтической Лиги и Европейской Ассоциации Трансактного Анализа (ЕАТА), сертифицированный специалист Европейской Ассоциации Консультирования консультант портала Психологический Навигатор: Часто за словами «не хочу больше жить» скрывается «не хочу больше так жить»…Если посмотреть на эту ситуацию с точки зрения Транзактного анализа, то услышим в этом заявлении голос Ребенка, который устал следовать Родительским предписаниям, надеясь обрести обещанное счастье (радость, успех, любовь и т.д.). Он разочаровался в силе Родителя, но и отказаться от него не в состоянии, потому что Ребенку нужна забота, поддержка и мудрое руководство. При этом личность игнорирует силу собственного Взрослого, от которого как раз и может придти нужная поддержка и забота. Чтобы помочь человеку пройти через отчаяние и освободить силу его Взрослого, нужно: • для начала выслушать. Не оценивая, не осуждая. Даже если вы потрясены его рассказом, не показывайте этого. • проверьте, есть ли реальная опасность суицида (говорит ли о планируемом самоубийстве и т.д.) и обязательно предупредите, что не будете держать эту информацию в секрете. • не предлагайте простых объяснений ситуации, типа «это ты просто устал» и также не предлагайте простых решений: «пойди погуляй поешь что-нибудь вкусненького и отдохни». • поддержите отчаявшегося человека. Напомните ему о том, что как бы ему не было сейчас плохо, такое состояние не будет длиться вечно. Отчаяние – это знак кризиса…Это – поворотный момент. В самом сердце отчаяния есть энергия конструктивного гнева, чтобы прорваться через Родительские запреты и сделать шаг навстречу себе, своей собственной жизни. Ольшанский Дмитрий Александрович — специалист по Лакановскому психоанализу, частный психоаналитик (Петербург) : Время от времени задумываться о смысле жизни и её бессмысленности — вполне обычное занятие для человека. это ещё не повод начинать лечиться и не повод бросаться лечить тех, кто приходит к мысли, что больше не хочет жить. или как говорят в голливудских фильмах, между «не хотет жить» и «хотеть умереть» — всегда найдётся какой-нибудь помощник. Сама постановка вопроса уже предполагает, что есть близкий человек, который что-то долежн сказать в этой ситуации или что-то сделать. То есть уже есть присутствует субъект вины: если другой больше не хочет жить, значит это моя проблема, значит я имею к этому какое-то отношения и именно я несу за неё ответственность и должен предпринимать шаги. Словно вина за за самоубийство лежит не на «отчаявшемся человеке», а не том, «кто должен что-то сказать». А вина, как показывает практика, является ширмой бессознательного желания: мы можем быть виноваты тольо в том, чего мы сами хотели. Другой вопрос, что именно делать человеку, если его близкий хочет перестать жить. Как и с любым симптомом, здесь не может быть универсальных советов «что сказать?». Вопрос в том, «кто» и «кому» должен это сказать? Ведь часто мысли о самоубийсве приходят в голову именно тогда, когда близкие не воспринимают тебя в качестве субъекта, когда тебя не существует для других, в этом случае самоубийство становится единственным самостоятельным поступком, единственный способом привлечь внимание к себе. Легко расстаться с тем, что тебе никогда не принадлежало. И жизнь, которая была продиктована не своими желаниями, а чужими требованияни имеет мало ценности для тебя самого, поэтому превратиться в труп, объект — лучший способ дать другим именно то, чего они от тебя хотели. В данной ситуации ключевой вопрос не «что», а «кто», именно он позволит избежать объективации, универсальности, увидеть за казалось бы распространённой проблемой самостоятельное желание человека (пусть даже это желание перестать жить). Почему именно ТЫ не хочешь жить? Попова Ольга Федоровна — врач-психотерапевт, психолог : Психология, к сожалению, не уделяет достаточного внимания проблеме самоубийства, большей части отдавая эту тему психиатрии. Да и что говорить – сложная тема, касающаяся сферы взаимоотношений человека самим с собой. Гарантии личной свободы позволяют человеку строить внутри себя такие справедливые отношения, как это понимает каждый человек для себя, ведь характер этих отношений, их природа не описывается ни законом, ни правом. Попытки описать то, как человек должен или не должен верить, в кого верить, как человек должен мыслить, о чем думать, мечтать в отношении себя самого….выглядят покушением на его личностную свободу. В свое время в «Мифе о Сизифе» Альберт Камю писал: «Есть лишь одна по-настоящему серьезная проблема – проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, — значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное….второстепенно. Таковы условия игры: прежде всего — нужно дать ответ». На мой взгляд, каждый человек исповедует свою жизненную философию, в которой своим каждым прожитым днем он отвечает на эти и другие экзистенциальные вопросы: «Зачем я прожил этот день? Чем наполнено время моей жизни? Есть ли в моей жизни смысл? Нравится ли мне жить так, как я живу? Имею ли я право быть самим собой в своей жизни? Могу ли я вынести свою такую жизнь?». Иногда человек не находит для себя положительного ответа и решается на последний отчаянный шаг, направленный против жизни – к смерти. Некоторые выбирают жизнь, т.к. боятся смерти, иные выбирают смерть, потому что бояться жизни. И здесь важно суметь донести до клиента мысль о том, что «как, когда, для чего» умирать, означает ничуть не больше и не меньше того, чем «как, когда и зачем» жить. Мужество остаться жить сродни мужеству умереть, только выбирая жизнь, человек выбирает самого себя. В этот самый момент он не предает себя, не отрекается от себя, а понимая насколько он может быть слаб, глуп, ужасен, то, что Нишце называл «внутренним злом в человеке», остается жить. На это действительно требуется мужество! Но мужество к клиенту не придет без восстановления доверия к самому себе. А здесь психотерапевту важно увидеть в клиенте и понять его личностные ценности, напомнить ему о его способностях, талантах, возможностях в жизни, которые открыты перед этим человеком, чтобы тот смог воплотить свои ценности, реализовать заветные мечты и пойти на этот прекрасный «риск» — остаться жить. И психотерапевту важно попасть и оставаться именно на территории души такого клиента, ведь суть вопроса заключается не в позиции «за» или «против» самоубийства, а в том, что это действо означает для самого клиента, для его личности, его внутреннего и внешнего мира. Необходимо вместе с клиентом прийти к осознанию значения данного выбора человека – самоубийства. Понять — почему именно этот путь клиент выбрал, как единственно возможный для себя, почему он не видит и пренебрегает другими вариантами? Ведь самоубийство — это уход от непереносимости жизни, это вхождение в смерть, очень эмоционально сильное переживание, которое пробуждает в человеке самые глубокие чувства, мысли и фантазии его души. И здесь тоже огромное поле для совместных исследований и психотерапевтической работы! Несвитский Антон Михайлович — психолог, психотерапевт, консультант проекта «Зеркало души»: Как показывает опыт работы, в ситуации, когда человек не хочет жить, есть два основных момента. Первый из них — это требование внимания к себе со стороны этого человека. Как правило, в ситуации, когда есть такое заявление и оно кому-то высказано (психологу, другу, родным, вообще хоть как-то озвучено) — шанс помочь еще есть. Потому что когда человек принял решение уйти из жизни и больше не нуждается ни в чьей поддержке — он молчит и исполняет задуманное. Если же он озвучил желание уйти из жизни — это говорит о том, что если ему будет оказана какая-то помощь и поддержка, он может изменить свое мнение со временем. И тут не так важно, что конкретно сказать, важно просто дать тепло, уделить внимание его проблемам, выслушать, начать предлагать хоть какие-то варианты выхода из сложившейся ситуации. Само внимание уже будет той помощью, что нужна человеку, и есть шанс, что почувствовав себя не одиноким и небезразличным, он сам в итоге найдет силы и мотив жить. Второй момент — это потеря смысла. И если говорить уже о методах работы, то перед психологом стоит задача обратиться к категориям личного смысла человека. В таком случае, как показывает практика, не вполне эффективны апелляции к окружающим факторам — родным, близким, родственникам отчаявшегося человека, здесь необходим поиск смысла жизни данного человека безотносительно окружающих обстоятельств. А для этого самый верный способ — поиск истинных желаний человека, того, что он хотел осуществить в жизни, но по каким-то причинам не смог этого сделать, или не нашел этих самых истинных желаний. Как правило, в работе с такими людьми вскрывается большой пласт подавления своих проблем, ожиданий от мира, большое наслоение разного рода интроектов. Если говорить проще — часто бывает, что человек живет не своей жизнью, но ограничив себя установками, взятыми от родителей или социума, боится реализовывать себя так, как ему самому бы хотелось, считает, что не имеет права или не заслуживает того, что действительно его мотивировало бы жить полной жизнью. В таком случае необходимо найти эти ограничивающие убеждения и помочь человеку пересмотреть их. Бывает и так, что причиной мыслей об уходе из жизни становится зависимость — от мужа/жены, родителей, детей, которые по каким-то причинам ушли (из жизни, или разорвали отношения) — в этих случаях, как правило, можно найти истоки зависимости, а в основе любой зависимости лежит недостаточное признание собственной ценности, нелюбовь к себе, неумение дать себе самому поддержку и опору. И можно помочь человеку осознать корни такого отношения к себе, помочь выработать другие принципы взаимодействия с собой. Бывает и так, что причиной такого состояния становится долго подавляемая обида, гнев, агрессия, на которую себе человек не дает права, и она выливается в хроническое самообвинение и саморазрушение на бессознательном, а потом и на сознательном уровне. Если подводить итог — то самое главное, что может сделать как психолог, так и любой близкий человек на своем уровне — это показать отчаявшемуся человеку самого себя — его ценность, его важность, его значимость, его уникальность как личности в мире и научить относиться к своей личности с уважением, познакомить со своими чувствами и желаниями и помочь их правильно выразить. Чусовкова Анна Васильевна психолог: У был опыт общения с таким человеком… Она обратилась ко мне с тем, что хочет уйти из жизни. Было ощущение, что она со мной пришла попрощаться. Это странное ощущение… Как будто между тобой и человеком есть какая-то линия, и если человек примет окончательное решение, то я его уже не увижу. У этой женщины был сложный развод, есть дети, внуки, но она не хотела больше оставаться жить. Что делать? Если человек пришел к тебе, значит он не может на самом деле просто уйти из жизни. Он пришел, чтобы что-то сказать, услышать, сделать. В этой ситуации человек смотрит на тебя, как на того, кто остаётся в комнате, которая называется жизнь, а он уходит…Я её спросила: «У Вас есть ощущение, что Вы что-то не сделали в этой жизни и не совсем можете уйти?». Она ответила, что да, но она не может понять, что это. После определенной работы, связанной с отношениями с мамой, понимания себя в данной ситуации, мы нашли то, что её ещё держит здесь… На следующий день она позвонила мне и сказала: «Я решила остаться.» Вся сложность в том, чтобы понять, прочувствовать и осознать, что именно не даёт человеку уйти из жизни и что нужно сделать и сказать, чтобы он остался. Ведь уйти мы всегда сможем, а вот вернуться… Есть такое предположение, что мы все проходим какой-то урок в жизни, и если ты его не прошел сейчас, то тебе его все равно придется пройти, но в другой жизни. Таким образом, ты как бы остаешься во 2 раз в классе. И если ты чувствуешь, что еще что-то не сделал в жизни, не торопись, попробуй сделать, разберись до конца. Ведь нам всем все равно придется уйти из жизни, другое дело, с чем ты покидаешь эту планету, что ты сделал здесь. И только твое ощущение может тебе подсказать, вовремя ты принял это решение или нет. Если нет, то давай поговорим об этом сейчас…
«Мы не хотим, чтобы нас жалели, мы хотим одного — ничего этого не чувствовать»
Но действие транквилизаторов мне показалось недостаточным, а выписывать препараты посильнее врач отказывался. По его мнению, они были бы лишними, он верил, что я могу справиться сама.
Тогда я нашла другого специалиста, в красках рассказала ему свои переживания и после первой же консультации получила рецепт на хорошие антидепрессанты. Больше на его сессии я не ходила, в плане консультаций он был для меня бесполезен. Тогда я наконец-то почувствовала, что все сошлось — хороший препарат и хорошие рекомендации моего первого врача.
После двух недель приема антидепрессантов я пришла к выводу, что нужно менять обстановку кардинально, чтобы больше ничего мне не напоминало о прошлом. Я запрыгнула в поезд и уехала в Москву. Начала обустраиваться в новом городе, искала работу, выполняла новые повседневные задачи, и это меня так сильно отвлекло, что я забыла, что со мной весь этот ужас происходил.
Сегодня я уже не пью антидепрессанты. Я поняла, что счастлива и больше не хочу возвращаться к таблеткам. У меня горят глаза, я начала жить. Я наконец-то услышала ту маленькую девочку внутри себя, которая все это время говорила, что хочет, но я делала то, что нужно. Общество ведь говорит «найди работу», «иди зарабатывай».
Пока я не могу сказать, закончилась у меня депрессия или нет. Но сейчас мне и дышится по-другому, и делать что-то хочется, и мысли чистые, свежие. Хочется обниматься, дарить добро.
Фото: © kinopoisk.ru
Наверное, я бы никогда не ценила так жизнь, если бы не моя депрессия. Все панические атаки были большим опытом для меня. Теперь когда я вижу, что дети у меня на занятии ругаются или, например, с одной из девочек никто не общается, я просто собираю всех ребят и начинаю с ними разговаривать. Объясняю им, что человеку нужен человек. Я считаю, это моя миссия, и я обязана на такие ситуации реагировать.
Заметила, что замкнутым детям уделяю времени больше, чем другим. Я непроизвольно сравниваю их с собой тогда, в депрессии.
Как человек, сумевший выбраться из глубокой психологической ямы, дам вам один совет. Можете даже не воспринимать всерьез все, что я сказала выше. Но никогда, слышите, никогда не говорите людям с психическими расстройствами, фразы «Да тебе просто нравится страдать» или «Ты просто хочешь, чтобы тебя пожалели». Это неправда. Мы не хотим, чтобы нас жалели, мы хотим одного — ничего этого не чувствовать.
Суицидальные мысли навязчивы
Они появляются, хотим мы этого или нет, как фильм ужасов, который постоянно звучит в наших головах. Мы наблюдаем за нашей кончиной снова и снова. Иногда это ужасно. В других случаях это похоже на сладкое облегчение.
Несколько лет назад я была частью потрясающей церкви в Атланте. Я была со-руководителем некоммерческой организации и служила в молодежном министерстве; студенты посмотрели на меня и пришли ко мне за мудростью. Никто не знал, как сильно я боролась. Они никогда не знали о фильме ужасов в моей голове.
В одно тяжелое воскресенье я пела христианские гимны вместе со своими учениками и делала все возможное, чтобы обратить свой взор на Иисуса. Я сказал Ему, что люблю Его и буду хвалить Его в любом случае, даже если я всегда чувствовала себя так. Но когда я закрыла глаза, все, что я могла видеть, была картина моего тела, качающегося на стропилах.
Я никому не говорила.
Можно ли диагностировать депрессия самому?
Из истории ясно, что нужно изначально быть внимательнее к своему ментальному здоровью. И не потому что это сегодня модно, а потому что депрессия может украсть годы и годы жизни, отравляя и убивая личность. Но не всегда подавленное состояние говорит о депрессии, поэтому стоит быть осторожнее с самодиагностикой и тем более с самолечением.
Фото: © kinopoisk.ru
Психолог Алия Мухутдинова уверяет, что пройти первичную диагностику можно и самостоятельно с помощью теста шкалы депрессии Бека или Занга. В основу этих тестов легли результаты клинических наблюдений, которые помогли выявить ключевые проявления депрессии.
Однако каким бы ни был результат этих тестов, на его основании нельзя заниматься самолечением. Нужно обратиться к специалисту — психиатру или психотерапевту — чтобы врач поставил правильный диагноз и составил программу терапии.
«При легкой степени депрессии еще возможно исправить ситуацию только психотерапевтическими методами, но когда речь идет о тяжелой форме — то без таблеток не обойтись», — рассказывает Мухутдинова.
Мы знаем, что у нас не должно быть этих мыслей, поэтому мы не говорим
Мы знаем, что это не здоровые и не нормальные мысли. Мы прекрасно понимаем, что людям неудобно и страшно говорить об этом. Поэтому мы боремся, чтобы подавить их, убеждая себя не думать таких отвратительных мыслей. Если бы мы некоторое время лечились, мы могли бы распознать, что эти мысли относятся к болезни. Мы могли бы распознать их как ложь.
Но мы не можем.
Что будет если…?
По словам врача, если человек игнорирует или скрывает свое депрессивное состояние от других, пытаясь жить как прежде, это может иметь самые тяжелые последствия: деградацию личности в профессиональном и семейном плане, появление склонности к алкоголю и наркотикам, появление суицидальных мыслей и попытки совершения самоубийства.
Фото: © kinopoisk.ru
Поддержать и, возможно, облегчить состояние человека в депрессии можно банальным участием в его жизни. Нужно просто не игнорировать его чувства, показав, что вы понимаете его проблемы и принимаете человека таким.
«Поддерживаете и поощряете желание человека делиться своими эмоциями и мыслями. Вместо абстрактных фраз предлагайте конкретные действия. Например, вместо «Позвони, если тебе что-то понадобится» лучше скажите — «Когда соберешься к врачу, позвони мне, я тебя отвезу», — наставляет психолог.
Мы можем верить, что Бог оставил нас, потому что мы такие плохие
Болезнь лжи. Когда исцеление не приходит, легко поверить, что Бог ушел. И если нас учили, что депрессия и мысли о самоубийстве греховны, эгоистичны или неприятны Богу, мы можем верить, что Он прав, оставив нас.
Вот почему мы должны лечить депрессию и самоубийство с таким же состраданием, как и другие серьезные проблемы со здоровьем. Доброта и ободрение со стороны других верующих обогащают и дают силу; они доказывают присутствие Бога и демонстрируют его непоколебимую любовь.
Вы можете искренне любить Иисуса и быть в депрессии
Если вы боретесь, вы должны знать, что ваша жизнь может быть отделена от его цели и наполнена возможностями служить и благословлять других. Вы все еще можете бороться. Иногда вы можете хотеть умереть, но вы не менее любимы, достойны или верны из-за темных мыслей. И, хотя вы можете не верить этому, все еще возможно жить полной, радостной жизнью в разгар депрессии.
Это потребует тяжелой работы и большой поддержки со стороны обученных специалистов. Это, вероятно, потребует терапии, копания в болезненных вещах и, возможно, лечения. Но вы все равно можете иметь жизнь с избытком; Я знаю, потому что я знаю.
Я должна принимать свои лекарства каждый день, проводить время с Иисусом по утрам и верно ходить на терапию. Я говорю самым близким мне людям, когда у меня тяжелые дни и мрачные мысли, потому что я полна решимости, что они не победят. И спустя годы моего путешествия я все еще борюсь. Но моя жизнь прекрасна, и я счастлива.
Когда симптомы не поддаются объяснению
Джесси унаследовал страх своего дяди никогда не проснуться. Гретхен же несла в своей депрессии семейную историю холокоста. Внутри каждого из них спали фрагменты травмирующих событий, столь всеобъемлющих, что их невозможно было преодолеть за одно поколение.
Когда кто-то в нашей семье пережил невыносимое травмирующее событие или испытал колоссальную вину или горе, чувства могут быть непереносимыми, превышающими способность человека справиться с ними или как-то преодолеть ситуацию.
В природе человека заложено: когда боль слишком сильна, мы стараемся избежать ее. Однако когда мы блокируем наши чувства, то неосознанно тормозим необходимый процесс исцеления, который привел бы к естественной переработке ситуации.
Порой боль таится до тех пор, пока не найдет себе путь для выражения или разрядки. Такое проявление боли может обнаруживаться в последующих поколениях, возникая в виде симптомов, не поддающихся объяснению.
Не у всех нас в семейной истории есть столь драматические травматические эпизоды. Однако такие события, как смерть кого-то из родителей, ребенок, которого пришлось отдать из семьи, потеря дома или даже лишение внимания матери могут произвести эффект упавших стен. Мы лишаемся опоры, и это пресекает поток любви в семье. Когда мы выводим на свет источник травм, с долголетними семейными паттернами бывает покончено..
Откуда берется нежелание жить
Как раз такой случай был у Гретхен. Она много лет принимала антидепрессанты, посещала групповые и персональные психотерапевтические сессии, но симптомы депрессии и тревоги не проходили. Гретхен сказала, мне, что больше не хочет жить.
Несколько раз ее увозили в психиатрическую клинику. Там ей поставили диагноз — биполярное и тяжелое тревожное расстройство. Лекарства принесли ей некоторое облегчение, но не заглушили мощное побуждение к суициду, жившее в ней.
Гретхен говорила, что ее депрессия и тревога не дали ей выйти замуж и завести детей. Твердым голосом она безапелляционно заявила мне, что до следующего дня рождения покончит с собой.
Слушая Гретхен, я укреплялся во мнении, что в истории ее семьи есть какой-то очень важный травматический эпизод. В таких случаях я уделяю особое внимание словам, которые произносит человек, стараясь найти ключи к травматическому случаю, лежащему в основе симптоматики.
Когда я спросил ее, каким именно образом она намеревается убить себя, Гретхен сказала, что она «испарит» себя. «Мое тело испепелится в секунды», — сказала она.
Поскольку я работал со многими детьми и внуками тех, чьи семьи пережили холокост, я научился обращать внимание на подобные слова. Я спросил, имел ли кто-то из ее семьи еврейские корни и пережил ли холокост. Гретхен сначала сказала — нет, но затем запнулась и вспомнила историю о своей бабушке.
Бабушка родилась в еврейской семье в Польше. Вся ее семья погибла в печах Аушвица. Их отравили газом — окутали смертоносным дымом — и испепелили. Никто из непосредственного семейного окружения Гретхен никогда не заговаривал с бабушкой о войне или о судьбе ее братьев и сестер или родителей. Как часто бывает при подобных острых травматических случаях, этой темы старались совершенно не касаться.
Гретхен знала только общие факты своей семейной истории, но никогда не связывала их со своей тревогой и депрессией. Для меня было понятно, что слова, которые она произносила, и чувства, которые описывала, не возникли в ней самой, а были словами и чувствами погибших членов ее семьи.
Бессонница, которая началась в 19 лет
Когда я впервые увидел Джесси, он практически не спал ночами уже более года. Бессонница явно выдавала себя темными кругами под глазами, но пустой взгляд заставлял предположить, что за этим лежит нечто большее. Джесси было всего двадцать, но выглядел он на десять лет старше.
Джесси рассказал, что он был перспективным спортсменом и круглым отличником, но из-за постоянной бессонницы все больше погружался в депрессию и отчаяние. В результате он ушел из колледжа и лишился стипендии, за которую в свое время так боролся. Он отчаянно нуждался в помощи, чтобы вернуться в прежнюю жизненную колею.
За последние три года он побывал у трех докторов, двух психологов и натуропата, лежал в клинике сна. Ни один из них не дал ему ни понимания происходящего, ни помощи. Джесси, глядя в пол, сказал, что он просто на краю.
Когда я спросил, есть ли у него самого какие-либо идеи относительно того, что вызвало бессонницу, он покачал головой. Сон обычно всегда приходил к нему быстро. Но вот, отпраздновав свой девятнадцатый день рождения, он внезапно проснулся в 3.30 утра. Его колотил озноб, он дрожал и не мог согреться никакими способами.
Спустя три часа Джесси, укрытый несколькими одеялами, по-прежнему не спал. Он не только испытывал холод и усталость, его охватил необъяснимый страх, которого он никогда не испытывал прежде. Он боялся, что если заснет, то случится нечто ужасное. «Если я засну, я больше никогда не проснусь». Каждый раз, когда начинал засыпать, он вздрагивал, и страх будил его.
То же самое повторилось и следующими ночами. Вскоре бессонница стала его постоянным мучением. Джесси знал, что его страх — иррационален, и в то же время ничего не мог с ним поделать.
