Детство и юность
Основоположник логотерапии родился 26 марта 1905 года в столице Австро-Венгрии. Виктор Эмиль был вторым из трех детей в семье чиновника Министерства социальной защиты Габриэля Франкла и его жены Эльзы. Родители психолога, его старшего брата и младшей сестры по национальности были евреями.
Первые схватки мать Виктора почувствовала в кафе «Силлер», а появился на свет и провел детство Франкл в доме 6 на улице Чернин. Через дорогу, в доме 7 по этой же улице, жил психиатр и философ, основатель Второй венской школы Альфред Адлер.
Embed from Getty Images Виктор Франкл в детстве с братом и сестрой
Мать Виктор вспоминал как исключительно добросердечную женщину, а основными чертами отца являлись порядочность и скрупулезность. Габриэль был вспыльчивым и однажды в порыве гнева сломал о спину младшего сына альпийскую трость. Однако благодаря справедливости мужчины и его уверенности в своих силах все члены семьи жили в ощущении безопасности.
В 3 года Виктор захотел стать врачом. Через год мальчик сообщил родителям, что придумал, как создавать лекарства. По мнению 4-летнего Франкла, следовало найти людей, решивших расстаться с жизнью и поэтому заболевших. Ребенок рекомендовал пичкать потенциальных самоубийц «снадобьями» вроде бензина и гуталина. То средство, после приема которого больной излечится, и есть лекарство.
В отрочестве большое место в жизни Виктора занимала игра в любительских спектаклях, которые ставил его брат. Еще до завершения гимназии юноша написал трактат «Психология философского мышления». Высшее образование Франкл получил на медицинском факультете Венского университета. Специализацией молодого врача стали неврология и психиатрия.
Личная жизнь
Завесу над тайной отношений полов братьям Франкл приоткрыла горничная, позволявшая подросткам раздевать ее и притрагиваться к телу. В старших классах Виктор думал, что, женившись, перестанет спать, чтобы тратить все ночные часы на радости личной жизни.
В конце 1941 года врач женился на медсестре Тилли Гроссер. Женщина вскоре забеременела, но в ситуации нарастания репрессий по отношению к евреям супруги предпочли сделать аборт. Тилли, как родители и брат Виктора, не вернулась из фашистских концлагерей. Любовь к жене и воображаемые разговоры с ней поддерживали Франкла в самые тяжелые моменты заключения. Книга психолога «Доктор и душа» посвящена «мертвой Тилли».
Embed from Getty Images Тилли Гроссер и Виктор Франкл в молодости
В 1947 году Виктор взял замуж католичку Элеонору Катарину Швиндт, с которой прожил до конца жизни. Супруги уважительно относились к религиям друг друга, вместе посещали костел и синагогу, праздновали Рождество и Пурим.
Дочь, ставшую впоследствии детским психологом, Виктор и Элеонора назвали в честь отца врача Габриэль. Франкл успел поучаствовать в воспитании внуков Катарины и Александра и увидеть правнучку Анну Викторию.
Психолог обожал крепкий кофе и галстуки. Во все поездки брал таблетки кофеина на случай, если в кафе не смогут заварить достаточно крепкий напиток. Галстуками Франкл любовался в витринах магазинов, даже в тех случаях, когда не собирался их купить.
Виктор сочинял музыку (элегии и мелодии в ритме танго). Ученый превосходно разбирался в оправах (на большинстве фото философ запечатлен в очках), ценил юмор и игру слов, а лекции украшал байками и анекдотами.
Список используемой литературы
Его книги на английском языке:
- Человек в поисках смысла. Введение в логотерапию,
Beacon Press, Бостон, Массачусетс, 2006. ISBN 978-0-8070-1427-1 (Первоначально опубликовано в 1946 г.) - Доктор и душа,
(первоначально названный
Ärztliche Seelsorge
), Рэндом Хаус, 1955. - К теории и терапии психических расстройств. Введение в логотерапию и экзистенциальный анализ,
Перевод Джеймса М. Дюбуа. Бруннер-Рутледж, Лондон-Нью-Йорк, 2004. ISBN 0-415-95029-5 - Психотерапия и экзистенциализм. Избранные статьи по логотерапии,
Саймон и Шустер, Нью-Йорк, 1967. ISBN 0-671-20056-9 - Воля к смыслу. Основы и применение логотерапии,
Новая американская библиотека, Нью-Йорк, 1988 г. ISBN 0-452-01034-9 - Неслышный крик о смысле. Психотерапия и гуманизм,
Саймон и Шустер, Нью-Йорк, 2011 г. ISBN 978-1-4516-6438-6 - Воспоминания Виктора Франкла: Автобиография.
; Основные книги, Кембридж, Массачусетс, 2000. ISBN 978-0-7382-0355-3. - Человек в поисках высшего смысла.
(Пересмотренное и расширенное издание
Бессознательный Бог
; с предисловием Свани Ханта). Издательство «Персей», Нью-Йорк, 1997; ISBN 0-306-45620-6. Издание в мягкой обложке: Книжная группа Персей; Нью-Йорк, июль 2000 г .; ISBN 0-7382-0354-8.
Научная деятельность
В 20-х годах XX века Франкл разработал программу психологической поддержки студентов. С 1933-го молодой врач руководил отделением по предотвращению самоубийств в одной из клиник Вены. Благодаря психологической помощи Франкла около 30 тыс. женщин избавились от мыслей о суициде.
После аншлюса Австрии Гитлером врачам-евреям запретили лечить арийских пациентов. В 1938–1939 годах Франкл занимался частной практикой, а в 1940-м возглавил неврологическое отделение Клиники Ротшильда — единственной больницы, где разрешалось лечиться евреям. Виктору приходилось работать не только психиатром, но и нейрохирургом.
В 1941 году мужчину пригласили в консульство США и предложили американскую визу. Врач отказался: он не хотел оставлять без помощи престарелых родителей. Первым местом заключения Виктора стал Терезиенштадт в Чехии, куда он попал осенью 1942 года и где уже находились его мать и отец.
Это был образцовый лагерь, который нацисты называли пансионатом для пожилых евреев и демонстрировали комиссии Красного Креста. В Терезиенштадте функционировала синагога, проходили спектакли и выставки.
Секрет «гуманизма» нацистов был прост — заключенных «образцового пансионата» со временем отправляли в лагеря смерти. Так вышло с матерью Франкла, погибшей в Освенциме. В октябре 1944 года Виктора также направили в Аушвиц, но через неделю перевели в Тюрхайм — один из лагерей системы Дахау.
Embed from Getty Images Виктор Франкл и жена Элеонора
Во всех местах заключения узник наравне с другими заключенными выполнял тяжелую физическую работу, в частности укладывал рельсы. Но вечерами доктор врачевал души своих товарищей по несчастью, помогал найти ответ на вопрос, в чем теперь смысл их жизни, читал лекции по альпинизму и психологии.
Врач научил арестантов методу аутотренинга — они представляли, как пройдут все испытания и воссоединятся с семьями. На собственном опыте и опыте других заключенных Франкл пришел к выводу, что «воля к смыслу» — это «подсознательный бог» каждого человека, помогающий ему жить и сохранять достоинство. Эту теорию Виктор изложил в книге «Человек в поисках смысла» и других трудах.
27 апреля 1945 года Франкла и других выживших узников Тюрхайма освободили войска США. Уже в 1946-м ученый высказал идею о примирении. Психолог отвергал теорию коллективной ответственности немецкого народа за нацизм. По воспоминаниям Франкла, среди охранников лагеря, кроме садистов и равнодушных исполнителей, были саботажники преступных приказов, старавшиеся облегчить жизнь заключенных.
С 1946 по 1971 год Виктор возглавлял Венскую психотерапевтическую клинику. Среди методов психотерапии, разработанных Франклом, — лечение от обратного (пациентам, быстро забывающим информацию, предлагалось стать чемпионами мира по забывчивости, и их память улучшалась) и логотерапия (пациентам внушалось, что они более умные, более спокойные, более работоспособные, чем они были в действительности, и постепенно люди становились лучше).
DEUTSCHES INSTITUT FÜR LOGOTHERAPIE UND EXISTENZANALYSE NACH VIKTOR FRANKL (FIL)
Виктор Франкл родился в Вене, в среднеобеспеченной еврейской семье. Его мать, о чем он всегда упоминал с гордостью, вела свой род от одного из знаменитых хасидских мудрецов рабби Лёва из Праги. Социальное и экономическое положение семьи отличалось неустойчивостью и даже в конце жизни, несмотря на ту громадную всемирную славу, которая к нему пришла, и на его незаурядное честолюбие, у него сохранялось чувство неуверенности в общении с аристократией, властями, сильными мира сего.
Отношения с родителями были весьма позитивными. Франкл описывал свою мать как воплощение добра, очень сердечную, эмоциональную женщину. Отец был для него примером праведности, человеком строгим, собранным, спартанским по своему жизненному стилю, экономным, хоть и не скупым, отличавшимся очень сильным сознанием долга, прочными твердыми принципами вплоть до некоторого педантизма и упрямства. К отцу Виктор всегда испытывал огромную любовь и привязанность. Отец, как и мать, был очень религиозным, сохраняя к заповедям серьезное, но критическое, реформаторское отношение. В характере Франкла проявились черты его родителей: от отца – упрямство, принципиальность, глубинная религиозность, стоицизм и перфекционизм, от матери — позитивный настрой сочувствия к людям.
Детство Виктора было весьма благополучным, он ощущал заботу, поддержку, защиту и одновременно свободу. В семье было двое сыновей и одна дочь. Вторую мировую войну пережила, кроме Виктора, только его младшая сестра, далекая от духовных интересов своего брата, еще до войны уехавшая в Мексику, потом в Австралию, и дожившая до глубокой старости. Старший брат Виктора, как и их родители, погиб в концлагере.
Франкл был человеком глубоко религиозным, это было личное отношение к Богу, не имевшее ничего общего с конфессиональной религиозностью; Бога он позднее определял как наиболее интимного собеседника в твоих внутренних диалогах. Во многом, наверное, благодаря своей религиозности он и увлекся в юношеские годы социализмом, стал одним из заметных функционеров социалистического союза гимназистов Австрии. Политические партии, деятелей, программы он классифицировал исключительно по этическому критерию: оправдывает ли для данного политика цель средства, или для него существуют неприемлемые средства достижения какой бы то ни было цели?
Довольно рано, уже с трех лет, у Виктора Франкла возникло желание стать врачом. Примерно тогда же к нему пришло осознание факта смертности: в четыре года он понял, что когда-то умрет. Главный вопрос, который волновал его в молодые годы — не вытекает ли из того факта, что все смертны, вывод, что жизнь не имеет смысла? Это был не страх перед смертью, а мучительная проблема конечности жизни — что из этого следует, и какое влияние оказывает на жизнь. Таким образом, его интерес к духовной проблематике, к смыслу начал формироваться в ранние годы. Еще один эпизод из младших классов гимназии: учитель естественной истории, описывая жизнь разных организмов и человека, сказал, что жизнь в конечном счете — это не что иное как процесс окисления. Франкл вскочил со своего места и спросил: «В таком случае, какой же жизнь имеет смысл?». Этот эпизод он часто вспоминал как одно из первых проявлений интереса к смыслу.
С гимназических времен Франкл отличался стремлением к знаниям, он задавал очень много вопросов, и сильную сторону своего интеллектуального стиля усматривал не столько в творческом создании и измысливании чего-то нового, сколько в том, что он последовательно додумывал, доводил мысли до конца. У него были широкие интересы, он хорошо учился, ходил на открытые публичные лекции в так называемой «народной школе», увлекаясь философией, психологией, политикой. В этот период у него возникают альтернативы в духовных поисках, он участвует в дискуссиях на актуальные политические, психологические, социальные, медицинские, философские и прочие темы, не избежав того, что он позднее обозначал как искушение психологизмом, а также социологизмом. Психологизм редуцирует все человеческое поведение к внутренним конфликтам и удовлетворению влечений, а социологизм — к реагированию на социальные отношения.
Самым сильным из этих искушений был психоанализ, который в конце 1910-х — начале 1920-х гг. находился в самом расцвете и, естественно, молодой Франкл не мог пройти мимо него. На какое-то время вера в Бога отошла на задний план и он стал склоняться к нигилизму в отношении религиозных ценностей, пришла вера в науку, революционная вера в политическую активность, свойственная возрасту «бури и натиска». Этому способствовала и политическая атмосфера: наступили резкие перемены, которые резонировали с политическими и социальными взглядами молодого Франкла. Определенное влияние на его общее миропонимание оказала и принадлежность к кругу Адлера, который был тогда женат на русской, постоянно общался с кругом русских политических эмигрантов, симпатизировал революции и был поклонником Троцкого, жившего в Вене с 1901 по 1917 г.
Во многом именно под влиянием психоанализа Франкл принял решение стать психиатором. У него не было сомнений по поводу врачебной карьеры, но стоял вопрос выбора специальности. В конечном счете он предпочел психиатрию. Отчасти это было связано и с его стремлением влиять на других. Он испытывал тогда большой интерес к гипнозу, уже в 15 лет освоил его и умел профессионально, грамотно гипнотизировать людей. Франкл написал и опубликовал вполне добротную, но не оригинальную психоаналитическую статью в «Международном журнале психоанализа» [3]. Однако увлечение психоанализом в ортодоксальном варианте длилось недолго.
После сдачи экзамена на аттестат зрелости Франкл хотел получить психоаналитическую подготовку, пройдя свой собственный психоанализ, что являлось необходимой ступенью для работы психоаналитиком. Он написал письмо Фрейду, обратившись к нему по поводу этого учебного анализа. Фрейд в ответ отослал его к своему ученику и на тот период секретарю общества Полу Федерну (этот обмен письмами был единственным общением между Фрейдом и Франклом, лично они никогда не встречались). Франкл договорился с Федерном о встрече, пришел к нему. После нескольких минут молчания тот спросил: «Итак, господин Франкл, в чем Ваш невроз?». Франкл слегка опешил, начал что-то говорить по поводу анального характера и тревожно-навязчивых черт. Примерно через четверть часа Федерн завершил разговор и посоветовал ему сначала дождаться конца учебы, потому что учеба и анализ могут друг другу мешать, а потом договариваться об анализе. После общения с Федерном для Франкла стали окончательно ясны два момента, которые отталкивали его от психоанализа. Франкл испытал при встрече с Федерном то, против чего он потом боролся всю свою жизнь, а именно, двойной редукционизм. Во-первых, это усечение человеческого измерения в человеке — никакого приветствия, извинения, объяснения, никаких вводных слов, понимания, и даже рукопожатия при прощании. Во-вторых, это патологизм — суть человека усматривается в его неврозе, защитах и вытеснениях; человек заранее считается больным. Думая об этом, Франкл пришел к отказу от своей идеи заниматься психоанализом и вступить в психоаналитическое общество. В ближайшую неделю он перешел в группу Адлера, основателя второй венской школы психотерапии.
С Адлером его связывали и политические убеждения: тот был социал-демократом, много работал прежде всего с клиентами из низших, обездоленных слоев, создав в Вене сеть медико-педагогических консультаций. В 1925 г. Франкл сдал теоретические экзамены в венской секции Международного союза индивидуальной психологии, получил диплом и был принят в круг приверженцев «индивидуальной психологии». Здесь он нашел учителей, которые оказали на него очень большое влияние и как личности, и как профессионалы — Рудольфа Аллерса и Освальда Шварца.
Однако находиться в этом сообществе тоже было очень непросто, и отношения с ним молодого Франкла приняли сложную и драматическую форму. Возникли расхождения между учителями Франкла Аллерсом и Шварцем с одной стороны, и Адлером — с другой, что привело в конечном счете к исключению в 1927 г. Аллерса и Шварца из Международного союза индивидуальной психологии. В этом союзе была жесткая иерархическая структура, и рядовые его члены, вроде молодого Франкла, согласно существовавшим правилам, не могли общаться с Адлером по научным вопросам лично, а только через своих учителей. Когда Аллерс и Шварц, введшие Франкла в адлеровское общество, были исключены из союза, Франкл оказался в полной изоляции, вскоре был исключен из всех форумов союза индивидуальной психологии и оказался за его пределами. Тогда же у него прервалось общение со своими учителями и в конце 1920-х гг. он остался фактически один.
Франкл никогда не считал себя учеником Адлера, говоря, что у того вообще отсутствовал орган восприятия философских проблем: Адлер с самого начала исходит из догмы, что жизнь имеет смысл, и что ошибочно специально задаваться этим вопросом. Адлер как личность производил на Франкла не очень сильное впечатление, хотя Франкл никогда прямо не оценивал Адлера с этой стороны. В научном же плане Франкл ценил Адлера очень высоко, видя в нем предтечу гуманистической психологии. В частности, Франкл охарактеризовал как коперниканский переворот впервые введенную в психологию Адлером идею целевой детерминации, ориентации на смысл в противоположность фрейдовскому причинному объяснению, исходящему из прошлого, каузальных причинно-следственных связей [7]. Адлер был действительно первым в психологии личности, кто на смену фрейдовскому вопросу «почему?» поставил вопрос «зачем?». Франкл развивал именно эту линию, унаследовав у Адлера некоторые принципиальнейшие моменты своего подхода. Часто он цитировал Адлера, в частности ему очень нравилось высказывание: «неверно, что у человека есть опыт, опыт и есть человек».
Помимо постоянной угрозы для жизни, было уже невозможно свободное самовыражение, и Франкл стал пытаться получить визу, чтобы уехать в Соединенные Штаты. Долгое время его усилия оставались бесплодными. В 1940 г. его сделали руководителем неврологического стационара Ротшильдовской еврейской больницы. Эта должность обеспечивала работой и давала относительную защиту близким от депортации в концлагерь; кроме того, он оказался в состоянии с помощью коллег спасти довольно многих больных от умерщвления как неполноценных. Он также разработал ряд чисто медицинских, неврологических методов помощи людям с неудавшимися суицидными попытками, но приведшими к достаточно сильным повреждениям. Делая определенные внутривенные инъекции, он в течение двух дней возвращал к жизни людей, близких к смерти.
В конце 1941-го года в жизни Франкла опять возник переломный момент, когда в американском консульстве ему выдали долгожданную въездную визу. Проблема была с его родителями, ее не имевшими: для них оставалась только одна реальная дорога — в концлагерь. Франкл был на распутье: или попрощаться с родителями и предоставить их судьбе, или поставить на кон свою жизнь, будущее, работу ради туманной перспективы как-то помочь, защитить родителей. Он долгое время не мог принять решение: с одной стороны, родители, которых он горячо любил, оказывались беззащитными, с другой стороны, пер-спектива защитить их, если бы он остался, все равно была весьма слабой и неочевидной. Вопрос этот мучил его на протяжении многих недель. Как-то, будучи в этом состоянии открытости к любым метафизическим знакам, Франкл вернулся домой после прогулки и увидел на столе кусок мрамора, на котором была одна буква на иврите. Отец объяснил, что это кусок мрамора из развалин синагоги, разрушенной недавно нацистами, часть одной из заповедей, которые были высечены на ней. «А какая это заповедь?» — взволнованно спросил Франкл отца. «Чти своего отца и свою мать и пребудешь ты в покое и в мире». В этот момент Франкл принял свое решение остаться в Вене, и виза его пропала. Тогда же, в декабре 1941 г., Франкл сделал еще одну удивительную вещь для тех времен — он женился на медсестре из другого отделения его больницы, Тилли, и это была последняя еврейская свадьба в Вене в этот период.
Со дня на день ожидая депортации в концлагерь вместе с родителями, Франкл написал книгу «Врачевание души», первую версию своего основного труда. Он исходил из того, что если и не выживет, то по крайней мере его книга имеет шанс сохраниться. Несмотря на все трагические обстоятельства, его жизнь обрела определенный смысл и структуру. Через какое-то время госпиталь, в котором он работал, закрыли, и в сентябре 1942 г. Франкл вместе со всей семьей был отправлен в концлагерь. Единственное, что он взял с собой, — рукопись книги, зашитую в подкладку пальто, в надежде как-то ее сохранить.
До октября 1944 г. он находился в лагере Терезиенштадт, на 70 км севернее Праги, на территории Чехии. Этот лагерь был сравнительно мягким по сравнению с другими, его тогда называли «образцовым гетто». В нем отсутствовали газовые камеры, на смерть из него отправляли в другие концлагеря, у заключенных там была возможность иногда общаться между собой.
В Терезиенштадте он потерял обоих родителей. Отец прожил несколько месяцев, ослабев от голода и пневмонии. Франкл подробно описывал расставание с ним. Они находились в одном лагере, но в разных бараках; режим лагеря позволял им видеться в определенные часы днем, а на ночь они расходились по своим местам. Отцу уже за 80, ему было совсем плохо, он умирал, и Франкл, как врач, знал, что ему осталось жить считанные часы. Виктору удалось каким-то образом добыть ампулу морфия, и он сделал укол отцу, чтобы облегчить его боль. После этого он задал ему три последних вопроса: — Тебе еще больно? — Нет — ответил отец. — Хочешь ли ты что-нибудь? — Нет. — Хочешь ли ты что-нибудь сказать? — Нет. — После этого Виктор поцеловал отца и ушел, зная, что на следующее утро он его в живых уже не застанет. Он всегда гордился этим, говорил, что у него было какое-то удивительное, чувство человека, выполнившего свой долг — он облегчил последние часы жизни отца, избавил его от боли, помог ему уйти в покое и с миром. Эта история прощания Франкла с отцом иллюстрирует одно из центральных положений научной концепции Франкла: важность того, что человек делает в мире что-то свое, уникальное. Он не случайно испытывал чувство, казалось бы, несовместимое с ситуацией смерти любимого отца: был осуществлен смысл того, что он остался в Вене и не уехал в Америку, значит, это было не зря. Мать Франкла погибла в газовой камере гораздо позже, в октябре 1944 г., когда сам Франкл с женой были отправлены в Аушвиц.
Это далеко не единственное из важнейших экзистенциальных переживаний, вошедших в жизнь Франкла в концлагере. Пожалуй, наиболее поразительным было следующее. Однажды Франкл на вечернем построении был направлен в эшелон, который каждое утро вез определенное количество заключенных в газовые камеры. Никто из тех, кого отправляли этим утренним эшелоном, никогда не возвращался. Выбор был невелик: или броситься на проволоку под током, ограждавшую лагерь, покончить самоубийством, или попытаться бороться, использовать последние шансы. Франкл попрощался с матерью, потом с женой, после этого нужно было идти в свой сектор. Когда он шел туда, смотря на закат, он осознал, что сделал все, что мог в своей жизни сделать, и в первый раз ощутил, что у него нет уже никаких обязательств, никакой необходимости принимать решения. Он свободен от всего, от долга, забот, и на смену мрачному чувству пришло ощущение легкости, которой он не знал раньше. Его жизнь была уже завершена, и он оказался в позиции наблюдателя, который спокойно, беспристрастно смотрит на то, что будет дальше, что принесет жизнь — от него уже ничего не зависит.
Трудно описать, тем более понять, какие глубокие эмоции вызвали эти мысли, это осознание — чувство счастья, благодарности, радости и удовлетворенности завершившейся и осуществившейся жизнью, чувство связанности со всем на свете, со всем сущим, с собой и миром… По пути к бараку, когда Франкл попрощался со своей жизнью, ему стало уже совершенно ни к чему себя убивать. У него возник интерес: а что еще может предложить ему жизнь, он ощутил себя в позиции зрителя в кино, который интересуется, чем закончится фильм.
Эта позиция, определяемая его понятием самодистанцирования, или самотстранения, как одной из базовых характеристик человека, приняла в тот момент весьма интенсивную форму, позволяя выйти за пределы самого себя, своей собственной жизни и посмотреть на все со стороны. Ничего, думал Франкл, в этот момент еще не доказано, по-тому что пока эшелон не пришел и не отвез меня в газовую камеру, жизнь открыта для всего, даже для самого невероятного и невозможного. Жизнь сохраняет свою открытость, в ней уже нет ничего предопределенного, — даже когда нельзя надеяться, всегда есть какая-то надежда вопреки любой безнадежности, даже самое невозможное иногда может оказаться возможным. Последнее достоинство человека оказывается в том, чтобы ждать, что жизнь откроет тебе сейчас, быть открытым к этим возможностям, не исключать никакую из них, принимать и допускать любую. Нужно преодолеть ту своеобразную гордыню, будто бы ты знаешь заранее, чем все кончится. Это неправильно: нельзя быть настолько уверенным и точно знать, чем все завершится, посмотрим, что еще будет. Ведь никто не может гарантировать тебе на сто процентов, что ты погибнешь. Раз так, значит твоя личная ответственность заключается в том, чтобы быть открытым всем возможностям, которые могут возникнуть. Может быть, эшелон взорвут, а возможно, он уйдет куда-то в другое место, где нет газовых камер.
Пессимизм, думал Франкл, не то же самое, что пассивность; наоборот, именно активность порождает пессимизм. Если в XIX веке был необходим оптимизм, чтобы содействовать прогрессу, то сейчас нужно быть пессимистом, но активным, делая все, что можно. Позже [11, p . 83-84] Франкл определил свое мировоззрение как трагический оптимизм, который выражается формулой: дела обстоят плохо, но если мы не будем делать все, что можно, то они будут еще хуже, так что многое зависит от нас. Франкл говорил, что эта установка соответствует методологии науки Карла Поппера, его принципу фальсификации, в соответствии с которым научная теория считается верной, пока она не опровергнута. Наши представления о жизни также, в соответствии с этим общим принципом, должны считаться верными, пока сама жизнь их не опровергнет. В 1943 г. Франкл назвал сформулированную им для позицию эвристическим оптимизмом: никто не может мне доказать и гарантировать полностью, что я завтра погибну в газовой камере, поэтому есть шанс, и я должен по крайней мере сделать все, чтобы этот шанс не снижать.
На следующее утро эшелон не пришел. Это был единственный случай за всю историю лагеря, причины его неизвестны.
В октябре 1944 г. Франкла отправили в Аушвиц, больше известный у нас под польским названием Освенцим. Это был один из самых страшных лагерей: в нем газовые камеры работали без перерыва. Жена Франкла тоже попала в этот транспорт — добровольно. В Аушвице их разделили навсегда. Потом он узнал, что она умерла в 1945 г. уже после того, как англичане освободили заключенных — она была в таком состоянии, что долго не прожила. Довольно скоро Франкл переправили в новый лагерь Кауферинг III , филиал Дахау. В нем было немножко легче, чем в Аушвице, но не один раз Франкл буквально чудом избегал смерти. Однажды, когда он уже стоял в списках к отправке в газовую камеру, его вычеркнул главный врач концлагеря, которому он понадобился как помощник, и он действительно смог применить в этом лагере свои врачебные навыки, спасти целый ряд людей от смерти. Другой раз должны были отправить 100 человек в газовые камеры, и Франкл оказался сотым в этой группе. Произошло еще одно чудо: надзиратель — венский гангстер, у которого были счеты с одним из заключенных, спровоцировал с ним конфликт и втолкнул его в эту группу, вернув обратно сотого, чтобы цифры сошлись. Сразу по прибытию в Кауферинг III Франкл был в очень плохом состоянии, и ему спасло жизнь, что один из заключенных оказался страстным курильщиком и в первый же день обменял ему тарелку супа на сигареты. Эта тарелка супа, возможно, в очередной раз спасла ему жизнь.
Последним лагерем Франкла был другой филиал Дахау, Тюркхайм. Здесь он заболел какой-то инфекционной болезнью, разновидностью лихорадки, и был близок к смерти. Многие месяцы главной его мыслью было сохранить книгу, чтобы она пережила его и все-таки вышла. Вспомнив Авраама, который был готов пожертвовать своим единственным ребенком, он понял, что должен пожертвовать своим духовным ребенком, книгой, и попытался отказаться от своего желания ее сохранить. Что это за жизнь, подумал он, весь смысл которой состоит только в том, выйдет книга, или нет. Франкл принял для себя решение пожертвовать рукописью, если можно будет как-то сохранить себя. Он уже впадал в сумеречное состояние, и чтобы сохранить бодрствующим сознание, дух, в тот момент, в явном противоречии с рациональным решением, принятым обетом и отказом от книги, он начал на листочке бумаги набрасывать стенографические знаки — проект переработки книги для нового издания. Это была победа эмоционального, иррационального, неразумного начала над разумом, которая спасла ему жизнь. Франкл справился с лихорадкой, преодолел жар и выздоровел.
В 1945 г. после освобождения из лагеря он вернулся обратно в Вену и обнаружил, что мир, в котором он живет, стал совсем другим. Начался следующий нелегкий период его жизни. В первые же дни он узнал о смерти жены и брата, не говоря уже о многих друзьях и знакомых. В 1945 г. Франкла сделали главным врачом неврологического диспансера Венской поликлиники — многопрофильной больницы, где он и работал в этой должности 25 лет, вплоть до ухода на пенсию. Коллеги помогли ему подготовить новый вариант погибшей в концлагере книги «Врачевание души», и вся эта деятельность была для Франкла тогда единственным, что-либо для него значащим — он полностью погрузился в эту работу. Он должен был преодолеть тяжелый период депрессии, сомнений, одиночества, слабости.
В течение 4-5 лет он написал и издал подряд несколько книг, в которых были изложены основы его учения, и практически до самой смерти, на протяжении 40 лет, его взгляды принципиальных изменений и развития уже не претерпевали. Книжку про концлагерь он надиктовал за 9 дней. Она вышла первоначально под названием «Психолог выживает в концлагере» анонимно, без указания автора, поскольку Франкл считал, что в данном случае важно не авторство, а живое свидетельство. Теоретическая книга «Врачевание души», особенно в последний год пребывания в концлагере, придавала главный смысл его стремлению выжить, помогала вынести все тяготы лагерной жизни, а задача восстановления, реконструкции книги на новом этапе давала ему смысл жить дальше. Эта работа [9] стала его диссертацией. Как и книга про концлагерь, она вышла в 1946 г. и была распродана через три дня после ее выхода. Следующее издание разошлось за три недели. Несмотря на дефицит бумаги, уже в 1946 г. вышло третье издание, в 1947 — четвертое, и т. д. В 1946 г. книга вышла в США, но тогда это прошло почти незамеченным.
Книга про концлагерь распродавалась медленнее. Ко второму изданию Франкл решил поставить на титульном листе свое имя [5]. Настоящий успех ждал ее позднее, когда в 1959 г. по рекомендации и с предисловием авторитетнейшего Гордона Олпорта эта книга была переведена на английский и вышла в США под названием «От лагеря смерти к экзистенциализму» [6]. Ее ждал оглушительный успех – по данным на 1995 г. суммарный тираж только английского издания, не считая переводов на 25 языков, превысил 9 миллионов экземпляров. Она продолжает издаваться и по сей день, и недавно Библиотека Конгресса США объявила ее одной из 10 книг, оказавших, по данным специального опроса, наибольшее влияние на американцев. Начиная с 1962 г. английское издание выходит под названием «Человек в поисках смысла», в него включено также краткое изложение основ логотерапии [10]. Немецкий вариант этой книги, недавно выпущенный в русском переводе, сейчас носит название «И все же сказать жизни да»; в него также включена написанная Франклем философская пьеса «Синхронизация в Биркенвальде», действующие лица которой – заключенные и охранники в концлагере, а также Сократ, Спиноза и Кант, спорящие о человеческой природе [2].
Эти книги сразу получили очень активное признание и поддержку общественного мнения. Высокую оценку книге Франкла про концлагерь дал Карл Ясперс, по мнению которого это документ, принадлежащий к числу немногих великих книг человечества. Очень хвалил книгу и Мартин Хайдеггер, который считал ее лучшим, что написал Франкль. Габриэль Марсель способствовал французскому изданию и написал к нему предисловие. В этой книге для Франкла сама по себе лагерная жизнь, все ее обстоятельства отходят на задний план, событийный ряд играет достаточно второстепенную роль. Книга не обвиняет, ни к чему не призывает, она сосредоточена на проблеме переживания и совладания с невыносимым, показывает, на что человек способен, в том числе в ситуации невозможности, когда, казалось бы, ничего нельзя сделать. Книга посвящена тому, что Франкл потом назвал «спроптивостью духа» – духовной силе, позволяющей найти смысл, обрести свою ответственность и осуществить в определенных пределах свою свободу. Эта книга является свидетельством того, на что вообще способен человек даже в самых неблагоприятных условиях, какие страдания он может выносить, оставаясь при этом самим собой.
Одна из общественных проблем, с которыми пришлось столкнуться Франклу, связана с коллективной виной немецкого народа, и, в данном случае, народа Австрии как союзника Германии, за то, что произошло. Эта проблема оказалась после войны очень острой. Доминантой общественного мнения было признание коллективной вины всего народа. Франкль, по своему обыкновению, пошел вразрез с господствующей тенденцией. Он не признавал вообще такой вещи, как коллективная вина; вина может быть только индивидуальной, только личной.
Как человек, пользовавшийся очень большим авторитетом в стране, Франкл выступал адвокатом тех, кто служил нацизму, но умудрялся оставаться порядочным человеком. Он говорил, что на каждой стороне могли быть достойные и недостойные люди, и что если конкретный человек делал добрые дела, это оправдывает его, несмотря на то, что он носил мундир СС. Франкл подходил к человеку индивидуально, учитывая личную ответственность, заслуги. В первые послевоенные годы он потратил много сил на восстановление справедливости, даже прятал в своей квартире одного коллегу-психиатра, которого разыскивала по несправедливому обвинению государственная полиция. По этой же причине он рассорился с руководством союза узников концлагерей, в котором сразу занял заметное положение.
В 1950-е гг. начался этап международного признания Франкла. Уже в конце 1946 г. он сделал доклад во французской оккупационной зоне на франко-австрийской университетской встрече. Он был первым австрийцем, которому разрешили выехать за рубеж после войны — на конгресс в Цюрих с докладом. Франкл помимо своей профессорской работы читал много лекций, делал доклады, возглавлял отделение венской клиники, и в 1949 г. получил вторую докторскую степень, по философии. Он считал это необходимым, потому что его интересы становились все больше и больше связаны с духовной, гуманитарной проблематикой. В качестве диссертации по философии он защитил свою новую книгу «Подсознательный Бог», посвященную взаимоотношениям психотерапии и религии, совести человека, его подсознательной духовности [11]. Но Франкл несколько иронически относился к своей степени доктора философии, хотя она позволяла ему обосновать свое право выступать по философским вопросам. С присущим ему юмором он говорил в своих выступлениях: «Дамы и господа, у меня не только медицинская, но и философская докторская степень, но мне это доставляет мало радости. Насколько я знаю своих венских коллег, никто не скажет, что Франкл дважды доктор, напротив, они будут говорить, что он врач лишь наполовину».
Франкл успешно интегрировался в новую жизнь, в 1947 г. он женился вновь, опять на медсестре своей клиники Элеоноре, и прожил с ней благополучно до конца жизни. В 1949 г. родилась его единственная дочь Габриэла.
В конце 40-х гг. выходит еще целый ряд его книг. В 1954 г. Франкл был впервые приглашен за рубеж, в Аргентину, с циклом лекций по логотерапии. В итоге этой длительной поездки было основано первое в мире общество логотерапии. Затем началось ее триумфальное шествие на международной арене. Прорыв во многом был связан с его известностью в США, и в этом ему способствовал его бывший учитель Рудольф Аллерс, который эмигрировал от нацистов в Америку; после войны Франкл послал ему с благодарностью и почтительностью все свои публикации. Аллерс никак не отреагировал, не ответил, но дал его работы Гордону Олпорту, который свободно читал по-немецки и еще с начала 50-х гг. указывал на важные перспективы экзистенциализма для психологии личности. Олпорт проявил большой интерес к работам Франкл, способствовал выходу английского издания книги про концлагерь, написал к нему предисловие, а в 1961 г. пригласил Франкла в Гарвардский университет в статусе приглашенного профессора. Лекции Франкла имели очень большой успех, и началась безостановочная лекционная деятельность по всему миру. Только в США за 60-е гг. он ездил около 100 раз, 4 раза совершал кругосветные поездки, а в общей сложности только вне Европы он выступал с лекциями более чем в 200 университетах. В это время он свел знакомство с сильными мира сего, его приглашали политические и религиозные лидеры. Наиболее значимой для него была большая аудиенция у папы Павла VI по его личному приглашению во время приезда Франкла с лекциями в Рим. Франкл гостил в доме вдовы Эйзенхауэра, многие президенты и политики также искали встреч с ним, а последнее его публичное появление незадолго до смерти было на специально организованной встрече с прибывшей в Вену Хиллари Клинтон.
В 1970 г. Франкл впервые получил в Университете Сан-Диего в Калифорнии, личное почетное звание профессора логотерапии, и не случайно там же в 1981 г. состоялся I всемирный конгресс по логотерапии. Стали защищаться дипломные работы и диссертации по логотерапии, первая из которых, «Логотерапия как теория личности», была защищена Элизабет Лукас в 1970 г. в Вене. В конце 1970-х гг. выступления Франкла в Вене опять вызывали большой ажиотаж среди молодежи: собиралось по 4000 человек в аудитории, рассчитанной на 800. В Венесуэле, в Каракасе, институт философской антропологии был назван его именем; всюду стали создаваться общества и институты логотерапии, один из наиболее важных был в Беркли, в Калифорнии, там издается международный журнал по логотерапии. Среди его поездок, как он сам отмечал, особенно важными для него были визиты в коммунистические страны — Чехословакию, Польшу и СССР.
Всего после войны у Франкла вышла 31 книга и около 400 статей, его работы были переведены в общей сложности на 25 языков; к 1995 г. насчитали 131 книгу по логотерапии других авторов, 151 диссертацию и дипломную работу, и больше 1300 статей. В 28 университетах Франкл получил почетные докторские степени, что вывело его на первое место в мире среди психиатров и психотерапевтов по этому показателю.
1. Франкл В. Человек в поисках смысла / под ред. Л.Я. Гозмана, Д.А. Леонтьева. М.: Прогресс, 1990.
2. Франкл В. Сказать жизни «да» / под ред. Д.А.Леонтьева. М.: Смысл, 2004.
3. Frankl V. Е. Zur mimischen Bejahung und Verneinung // Internatiоnale Zeitschrift fur Psychoanalyse, 1924. Bd. 10.
4. Frankl V. Zur geistigen Problematik der Psychotherapie // Zentralblatt der Psychothera-pie, 1938, 10, S. 33-45.
5. Frankl V. Е. Ein Psychologe erlebt das Konzentrationslager. Wien: Verlag fur Jugend und Volk, 1946.
6. Frankl V.E. From death-саmр to existentialism. Boston, Веасоn, 1959.
7. Frankl V.E. Fore-runner of existential psychology (Tributes to A.Adler on his 100 th birthday) // Journal of Individual Psychology, 1970, v. 26, # 1, P. 10.
8. Frankl V.E. Eine autobiographische Skizze // Frankl V.E. Die Sinnfrage in der Psychotherapie. Munchen: Piper, 1981. – S. 143-172. 9.Frankl V. Artzliche Seelsorge. Wien: Deuticke, 1982.
10. Frankl V. Е. Man’s Search for Meaning. 3 ed., геv. and enl. N. Y., Simon and Schuster, 1984
11. Frankl V. Е. The unconscious God. N. Y.: Washington Square Press, 1985
12. Langle A. Viktor Frankl: Ein Portrat. Munchen; Zurich: Piper, 1998
Смерть
Франкл скончался 2 сентября 1997 года. Причиной смерти ученого стала сердечная недостаточность. Могила родоначальника гуманистической психологии находится на староеврейском участке Центрального кладбища Вены.
Embed from Getty Images Виктор Франкл в последние годы
Музей Виктора Франкла открылся в столице Австрии в день 110-летия ученого. В феврале 2022 года портрет психолога выгравировали на памятной монете достоинством € 50, выпущенной в серии «Венские школы в психологии».
В 2015 году на российском телеканале «Культура» в серии «Библейские истории» вышел фильм «Виктор Франкл. «Сказать жизни “Да”!». В августе 2018-го для мирового конгресса по логотерапии, проходившего в Москве, был снят 3-минутный мультфильм о биографии и учении бывшего узника Освенцима. Создатели ленты вдохновились книгой Франкла «Скажи жизни “Да!”. Психолог в концлагере».
Наследие
Франкла логотерапия и экзистенциальный анализ (LTEA) Франкл считал «третьей венской школой психотерапии»,[15] среди широкой категории, которая включает экзистенциалисты.[28] Его признание смысла как центральной мотивационной силы и фактора психического здоровья и устойчивости является его неизменным вкладом в область психологии. Он предоставил основополагающие принципы для развивающейся области Позитивная психология.[29]
Он ввел термин ноогенный невроз,[21] ощущение внутренней пустоты. Это результат осознания пустоты, вызванной отсутствием смысла, или «экзистенциальный вакуум»,[30] еще один термин, введенный Франклом.
На протяжении всей своей карьеры Франкл утверждал, что редукционистские тенденции большинства психотерапевтических подходов дегуманизируют пациента, и выступал за переочеловечивание психотерапии.[14]
Виктор Франкл часто подчеркивал важность ответственности в сочетании с личной свободой. Чтобы проиллюстрировать свою точку зрения, он часто рекомендовалСтатуя Свободы’ на Восточное побережье США быть дополнен «Статуей ответственности» на западное побережье.[31]В 1991 г. Мужской
Человек в поисках смысла
был внесен в список «одной из десяти самых влиятельных книг США». посредством Библиотека Конгресса.[32] И сегодня, спустя десятилетия, он постоянно появляется на Amazon»100 лучших книг» и рекомендуется как одна из «100 лучших книг для чтения за всю жизнь» на Amazon.[33]
Цитаты
- «В конце концов, Богу, если он есть, важнее, хороший ли Вы человек, чем то, верите Вы в него или нет.»
- «Если тебя о чем-то спрашивают, следует отвечать как можно более правдиво, но о том, чего не спрашивают, лучше молчать.»
- «Никто не вправе вершить бесправие, даже тот, кто от бесправия пострадал, и пострадал очень жестоко.»
- «Счастье подобно бабочке — чем больше его ловишь, тем больше оно ускользает. Но если вы перенесете свое внимание на другие вещи, оно придёт и тихонько сядет к вам на плечо.»
- «Самая тяжелая ситуация как раз и дает человеку возможность внутренне возвыситься над самим собой.»
Интересные факты
- В отрочестве Виктор сочинил рассказ. По сюжету врач изобрел таблетки, делающие людей очень умными. Фармацевтические магнаты прослышали про изобретение и сбились с ног в поисках лекаря, но не нашли его. Изобретатель опробовал лекарство на себе, стал очень умным и, поняв, что смысл жизни не в коммерческом использовании открытия, поселился в первозданном лесу для созерцаний и размышлений. Эту притчу психолог изложил в книге «Воспоминания».
- До достижения 80 лет философ занимался альпинизмом. Франкл считал восхождение на горные вершины единственным видом спорта, в котором старение организма спортсмена может быть скомпенсировано его техникой. Не меньше, чем докторскими степенями, ученый гордился тем, что его имя носят три тропы в Альпах.До достижения 80 лет философ занимался альпинизмом. Франкл считал восхождение на горные вершины единственным видом спорта, в котором старение организма спортсмена может быть скомпенсировано его техникой. Не меньше, чем докторскими степенями, ученый гордился тем, что его имя носят три тропы в Альпах.
- В 67 лет Виктор начал брать уроки пилотирования. Об этом психолог упомянул в знаменитой речи 1972 года, приводя слова пилота-наставника: «Чтобы приземлиться в желаемой точке, надо планировать приземление в чуть более удаленном от старта месте». Франкл захотел научиться управлять самолетом, поскольку преподавал в Сан-Диего, где не было гор. Через несколько месяцев после начала обучения пожилой мужчина совершил первый самостоятельный полет.
