В словаре Полная акцентуированная парадигма по А. А. Зализня
иррациона́льный, иррациона́льная, иррациона́льное, иррациона́льные, иррациона́льного, иррациона́льной, иррациона́льного, иррациона́льных, иррациона́льному, иррациона́льной, иррациона́льному, иррациона́льным, иррациона́льный, иррациона́льную, иррациона́льное, иррациона́льные, иррациона́льного, иррациона́льную, иррациона́льное, иррациона́льных, иррациона́льным, иррациона́льной, иррациона́льною, иррациона́льным, иррациона́льными, иррациона́льном, иррациона́льной, иррациона́льном, иррациона́льных, иррациона́лен, иррациона́льна, иррациона́льно, иррациона́льны, иррациона́льнее, поиррациона́льнее, иррациона́льней, поиррациона́льней
Иррациональное и его характеристика
Если попытаться объяснить понятие «иррациональное» с позиции философии, то охарактеризовать его можно как определенное начало человеческой натуры, противоположное свойству рационально, т.е. разумно постигать этот мир. Иррациональное допускает, что существуют такие области мировоззрения, которые разум не в состоянии понять, но все же они приемлемы благодаря вере, чувствам, интуиции. Таким образом, иррациональное – это одна из характеристик особого характера действительности. На протяжении многих лет вопросы иррационального изучались такими известными философами, как Бергсон, Дельтой, Ницше, Шопенгауэр и многие другие.
Мыслить иррационально могут позволить себе, так скажем, «свободные» личности, не задумывающиеся о последствиях. Действовать так значит допускать, что действительность не всегда может быть понята с помощью научных методов. Исходя из воззрений сторонников иррационального мышления, реальность со всеми ее компонентами и производными, например, жизнью и психологическими процессами, неподвластна общепринятым законам.
Безусловно, такая позиция имеет место быть, но в случае с критическим мышлением она совершенно не подходит. Иррациональные люди стремятся познать законы бытия, нарушая все общепринятые законы, а люди рациональные, напротив, мыслят критически, не доверяя тому, что нельзя проверить, опираясь только на достоверные и подтвержденные факты. И, беря это в расчет, мы должны сказать, что даже в том случае, если иррациональное вам свойственно, при желании развивать умение мыслить критически вы хотя бы на время должны отбросить все, что может ему противоречить.
Что же именно отбрасывать? Давай постараемся уточнить этот момент, ведь иррациональные мысли могут быть разных типов.
В словаре Словарь иностранных слов
ая, ое, лен, льна
1. Невыразимый в логических понятиях и суждениях, недоступный пониманию разумом. Иррацио-нальность — свойство иррационального.
2. мат. Несоизмеримый; противоп. рациональный. а Иррациональные числа (мат.) — числа, несоизме-римые с единицей и потому не могущие быть выраженными ни целыми, ни дробными рациональны-ми числами (напр., квадратный корень из числа, число? и др.).
Поделиться значением слова:
Иррациональность в логике
О том, что такое «иррациональные выводы», подавляющее большинство обывателей знает наверняка. То ли оттого, что само по себе это слово заставляет интуитивно догадываться о своем значении, то ли потому, что в последнее время большую популярность обрел детективный жанр, и понятие «логическая иррациональность» интуитивно воспринимается, как что-то негативное, осуждающее, критикующее. И не зря.
В логике «иррационально» – это то же, что и безосновательно. Рациональное решение основывается на фактах, умозаключениях, знаниях. Иррациональное – на чем угодно другом.
Если человек утверждает, что будет дождь, потому что на небе тучи, он рационален. Если же человек утверждает, что будет дождь, потому что гороскоп посоветовал ему не выходить на улицу без зонта, можно смело назвать его иррациональным.
Отрывок, характеризующий Иррациональный человек
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево. – Э, чег’т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался. «Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова. Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился. – Едет кто то, – сказал он. Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым. – Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова. Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт. – От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо… Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать. – Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить? – Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру. Офицер этот был Петя Ростов. Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар. – Ну, я г’ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение. – Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг’и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг’а не возьмем, они у нас из под носа выг’вут, – заключил он. В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее. – Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии? – Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня? – Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя. – Да как тебе именно велено от генег’ала – сейчас вег’нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел. – Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно. – Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение. – Ну, бог’ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву. Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса. Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса. Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою. Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу. – Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов. Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Резюме
Барретт обсуждает экзистенциализм и его предысторию, включая философскую традицию, реакцией на которую был экзистенциализм. Он излагает взгляды философов из Платон Гегелю, проследив развитие представлений о существование, онтология, и метафизика. Он также пытается объяснить, как изучение наука, история, современное искусство, и религия, конкретно Протестантизм, выделил фон роста экзистенциализма. Он утверждает, что современный мир становится все более секуляризованным и что вера «ослабла». Он утверждает, что в современный период возник сомнительный новый «образ человека». Изучая тенденции в искусстве, Барретт пишет, что Дадаизм движение было «одним из действительный
извержения иррационального в этом веке ».[1]
Четыре экзистенциалистских мыслителя — Кьеркегор, Ницше, Хайдеггер и Сартр — подвергаются расширенному обсуждению со стороны Барретта, который объясняет их основные идеи и философскую терминологию. Барретт более кратко обсуждает других мыслителей-экзистенциалистов, таких как Карл Ясперс, Николай Бердяев, Мартин Бубер, Мигель де Унамуно, Габриэль Марсель, Симона де Бовуар, и Альбер Камю, а также некоторых художников и писателей, которых он считает экзистенциалистами, таких как русский писатель Фёдор Достоевский, которого он сравнивает с Ницше, полагая, что он предвосхитил понимание Ницше в воля к власти в Преступление и наказание
(1866).[2]
Обсуждая Кьеркегора, Барретт утверждает, что датский философ важен даже для нехристиан из-за его «апелляции к их собственному существованию». Барретт пишет, что «быть христианином, в конце концов, — это один из способов быть мужчиной — лично для Кьеркегора это был единственный путь — и чтобы этот путь был озарен, чтобы быть призванным к его задачам, также необходимо призвать будь мужчиной, каким бы отличным ни был наш собственный выбор пути «. Барретт добавляет, что «Киркегор поставил вопрос о христианство так откровенно, заставил так решительно повернуться к человеку и его поискам своего собственного вечного счастья, что все религиозные писатели после него кажутся по сравнению с ним символическими, институциональными или метафорическими — одним словом, гностиками. Возможно, сама нагота веры Кьеркегора делает невозможным для христианства идти куда-либо, кроме как в направлении какого-то гностицизм.»[3]
В своем обсуждении Ницше Барретт пишет, что «судьба Ницше — один из величайших эпизодов исторического влияния человека на познание самого себя. После него проблема человека никогда не могла полностью вернуться на свой до-ницшеанский уровень». Барретт звонит Так говорил Заратустра
(1883–1891) «Самая лирическая книга» Ницше и «выражение самого одинокого Ницше».[4]
Наконец, Барретт применяет экзистенциалистскую мысль к миру конца 1950-х гг. Холодная война. Иррациональный человек
включает два приложения: «Отрицание, конечность и природа человека», в котором перепечатана статья Барретта 1957 года, и «Существование и аналитические философы», в высшей степени техническое обсуждение экзистенциализма по отношению к аналитическая философия.[5]
